Мой проводник (СИ)

Вот и все. Все, что он смог ему сказать. Как бы он не любил отца, он не мог простить ему годы избиения за любой недостойный фамилии Малфой поступок, он не мог простить ему этой грязной метки на левом предплечье, которая сделала его рабом свихнувшегося полукровки. Хотел бы, но не мог. Не сейчас, когда всего через несколько минут ему объявят смертный приговор.

В зале суда было полно народу. Роль Верховного Судьи исполнял Кингсли Бруствер – новый Министр Магии. Сидит, потирает большими пальцами виски, прикрыв глаза. Остальные были ему незнакомы и, собственно, не интересны. Драко продолжал обводить глазами зал и внезапно остановился на до боли знакомых лицах. Золотое Трио, не может быть. А Малфой уж подумал, что этот день не может стать хуже. Святой шрамированный придурок Поттер, пустоголовый слизняк Уизли и даже эта мерзкая грязнокровка Грейнджер!

Словно почувствовав на себе яростный взгляд, Гермиона повернула голову в центр зала, где уже стоял Драко Малфой. Холодные серые глаза с ненавистью и презрением смотрели прямо на нее. Поежившись от внезапно набежавших мурашек, она заставила себя отвернуться. Ведь именно ради обладателя этого взгляда она здесь. Не могла не быть. Они должны были ему помочь.

Зачем? Они и сами не были до конца уверены. Гриффиндорская маниакальная жажда справедливости не давала им поступить иначе. Малфой, хоть и был порядочным ублюдком, не заслуживал ни Азкабана, ни смерти. Гарри же делал это ради Нарциссы. Если бы она не солгала Волан-де-Морту о его смерти, он не смог бы победить. О чем и сообщил суду. Он полагал, что именно его показания помогли Нарциссе остаться в живых, пусть она и не вспомнит теперь ни о войне, ни о собственном сыне. Рональд же вообще не понимал, почему они должны помогать гребаному слизеринскому хорьку.

Тем временем в зале суда стихли разговоры, когда Кингсли поднялся со своего места и пристально посмотрел на обвиняемого.

- Суд над мистером Драко Малфоем объявляется открытым. Мистер Малфой, вам предъявлен ряд обвинений. В принятии черной метки, в пособничестве Пожирателям Смерти, в покушении на убийство Альбуса Вульфрика Персиваля Брайана Дамблдора. Подсудимый, вам есть что сказать?

- Нет, - глухо ответил Драко, сверля взглядом трибуну, за которой стоял судья.

Кингсли удивленно поднял брови:

- У вас есть свидетели защиты?

- Нет.

- Есть ли в зале суда свидетели, которые хотели бы дать показания по рассматриваемому делу?

- Есть! – хором воскликнули Гарри и Гермиона. Драко закатил глаза. Давайте, придурки, склоните его чашу весов быстрой и безболезненной смерти.

- Мистер Поттер, прошу к трибуне.

Гарри торопливо поднялся со скамьи, напоследок получив ободряющее пожатие плеча от Гермионы. Он встал по правую руку от Министра и прокашлялся:

- Господин Министр, несомненно, все обвинения обоснованы и имеют место быть, - начал он, глядя, как Малфой криво ухмыльнулся. – Однако, есть много «но», касающихся каждого из них…

Далее следовала длинная пламенная речь о том, что Драко действовал не по своей воле, а по воле отца и Темного Лорда. Неповиновение могло повлечь за собой его же смерть. Гарри с жаром рассказывал, как Малфой не выдал их, когда Сивый схватил друзей в лесу и доставил в Мэнор. Говорил, что тот сам не понимал, что творил, что всегда был в школе, когда творились ужасы по вине Пожирателей. Что его и Пожирателем-то сложно назвать, он ведь не убил ни единого человека. Единственное, в чем можно было, по мнению Гарри, обвинить Драко, так это в том, что тот не был достаточно храбрым, чтобы суметь противостоять давлению со стороны.

Верхняя губа Малфоя нервно дернулась. Поттер назвал его трусом! Руки сами собой сжались в кулаки, а взгляд вперился в очкарика. Гарри, увидев этот взгляд, предостерегающе покачал головой. Не дури, Малфой, я тут вроде как жизнь тебе спасаю.

Едва Гарри закончил речь и поклялся в даче верных показаний, Гермиона вскочила со своего места и поспешила занять место друга.

- Мисс Грейнджер, вам также есть, что сказать?

- Да, господин Министр. Мне есть, что сказать в защиту Малфоя, - она с готовностью кивнула головой. Драко подумал, что, пока он сидел за решеткой, у волшебников массово помутился рассудок. Иначе как оправдать поведение грязнокровки, которая с блестящими глазами и пылающими щеками пытается защитить его, Драко Малфоя?

К слову, ничего принципиально нового она не сказала, повторила практически дословно речь Поттера, прерываясь лишь на пламенные «он не мог, Министр, понимаете, он не мог этого сделать!» или «он ведь не плохой, господин Министр, его просто так воспитали, у него нет другой истины кроме той, что ему вкладывали с детства».