Мой псих

Хозяйка заведения, в котором я работаю, в жизни никогда палец о палец не ударила. И по странному выверту ее мышления именно она одна точно знала, что нужно делать и как именно будет правильно. Командовать и устанавливать правила было её коньком. Разумных доводов, жалости она просто не испытывала никогда. И считала, что другие тоже не могут иметь никаких смягчающих обстоятельств, раз уж с ней ничего подобного произойти не могло. Причем она не всегда даже интересовалась, как выполняются ее распоряжения. Точнее их последствиями. Как будет сделано, то, что она решила, что должно быть сделано, её словно не касалось. Они, конечно, выполнялись. Какой бы она не была, но она была нашим работодателем.

Пунктуальность наш конек? Прекрасно — все работники должны находиться на своих местах за тридцать минут до начала рабочего дня. По факту за час. Не оплачиваемое время. Гигиена и чистота — залог успеха. Отлично — все работники, включая уборщиц, должны были и обязаны убирать волосы так, чтобы ни единого волоска не выбивалось наружу. Прозрачные лабораторные очки и плотная повязка всегда закрывали лица во время работы. Снять их можно было только в раздевалке. Повара падали в обморок от жары, и ни одного раза наша хозяйка этого не заметила. От постоянного ношения силиконовых перчаток у многих выступала сыпь. Порезы, без которых в нашем деле никак не обойтись, а так же ожоги, заживали на порядок дольше. Даже облегченного варианта формы нам не полагалась. Всегда длинные рукава, наглухо застегнутые куртки, какая бы жара не стояла в это время на улице.

Сейчас она удостоила меня презрительного взгляда, многозначительно взглянув на часы. Еще четыре минуты у меня было. Но разве я могла ей возразить? Все уже выстроились получить распределение — еще один ежедневный ритуал. На самом деле его делал наш шеф, и мог поменять нас местами после того, как она уйдет. Но даже это она хотела делать по-своему и все терпели.

— Привет, — когда мы наконец-то остались одни и разошлись по своим местам, ко мне подошел Ченг. — Почему опоздала?

— Проспала.

— Какая же ты соня, — судя по голосу, он смеялся надо мной.

Бросив на него короткий взгляд, я и сама не удержалась и улыбнулась. Ченг — единственный мой друг.

— Вчера кое-что случилось…

Но он не дослушал, кто-то окликнул его и он ушел. Жаль, поболтать не так часто было возможно. А просто рассказать, не пожаловаться даже, кроме него мне было больше некому. Не так часто что-то в моей скучной жизни случалось.

Мы дружили еще со времен старшей школы. Оба любили готовить и хотели в будущем стать знаменитыми шеф-поварами. Он меня сюда и привел, собственно.

Теперь виделись мы исключительно на работе. Выходные вечно в разнобой попадали. Да и времени свободного было не так уж и много, чтобы тратить драгоценные минуты отдыха на то, чтобы просто поболтать и посидеть где-то. Мы жили практически в противоположных концах города. И дел на выходные всегда набиралось столько, что иногда к концу дня я не понимала, что хуже — шесть дней отработать или вот так один день «отдохнуть».

Но все же мы виделись. Пусть и урывками, вечно занятые. Ощущать рядом с собой человека, который знает тебя чуточку больше, чем все остальные, было приятно. Пусть я неинтересная и скучная. Но он всегда находил для меня минутку. Это согревало меня. Единственный теплый и близкий человек в моей серой и беспросветной жизни. Даже у такой, как я, кто-то должен был быть.

Никто.

Почему я снова вспомнила об этом?

3 глава

В отличие от помещения, где располагались наши клиенты, закуток, который был выделен для того, чтобы обедали служащие, не отличался не масштабом, не дизайном, не удобством. Небольшая комнатка, узкая. У одной стены стол с микроволновкой, чайником, крошечным холодильником и нехитрой посудой. С другой стороны, так же припертый к стенке стол, за которым мы ели. Глядеть в пустую стену перед собой было единственным развлечением. Никаких телевизоров, плакатов. График, по которому мы обедали, был единственным здесь «украшением». Только он обновлялся с завидной периодичностью. Мебель и оборудование, дешевые и не убиваемые, никогда не менялись. Есть нам полагалось только в этой неуютной коробке. Если времени не оставалось, о переносе времени приема пищи речи не шло, все строго по графику.