Мои путешествия по Сибири

Двухлетний перерыв после исследований 1886—1898 гг. в Туркмении, Сибири и Центральной Азии, сделанный для обработки результатов и связанный с командировками за границу для ознакомления с геологией Западной Европы и участия на конгрессах, закончился в начале 1901 г. изданием второго тома дневников экспедиции в Центральную Азию. Геологические исследования, связанные с постройкой железной дороги через Сибирь, заканчивались; вместо постройки оказавшегося очень трудным участка от г. Сретенска на р. Шилке до Хабаровска строилась Китайская железная дорога от границы Восточного Забайкалья через Северную Маньчжурию во Владивосток. Горное ведомство приступило уже к геологическому обследованию главных золотоносных районов Сибири, поручая его партиям геологов, освободившимся от работ вдоль железной дороги. Было начато изучение Енисейского золотоносного района, в который направились геологи Средне- и Западносибирских партий Ижицкий, Мейстер и Ячевский, а мой сотрудник по Забайкалью А. П. Герасимов побывал в 1900 г. в Ленском районе. Весной 1901 г. я получил предложение стать начальником Ленской геологической партии. Мое знакомство с этим районом, основанное на летних исследованиях 1890 и 1891 гг., конечно побуждало меня принять это предложение, чтобы продолжать наблюдения, оставшиеся незаконченными из-за экспедиции в Центральную Азию.

Когда я явился в Геологический комитет, к его директору А. П. Карпинскому, чтобы доложить о своем согласии и поговорить о программе работ на лето 1901 г., я неожиданно узнал, что план исследований этого района был уже намечен на каком-то совещании и что мне поручается на это лето геологическая съемка всего бассейна р. Бодайбо. Зная хорошо, сколько в этом бассейне действующих приисков с подземными и открытыми работами, требующими осмотра, я заявил, что выполнить съемку этого бассейна один геолог в одно лето не может; он не успеет осмотреть все эти работы и изучить также выходы коренных пород на водоразделах между отводами приисков. А. П. Карпинский мне ответил, что план уже утвержден и должен быть выполнен. Видно было, что он недоволен моим возражением; очевидно, геологи, лично не знавшие бассейна, составили этот план, просто сопоставляя размер его площади и норму летней работы геолога, а он его одобрил и представил на утверждение в Горный департамент.

Так как бассейн р. Бодайбо, главный по добыче золота в Ленском районе, меня особенно интересовал и мне хотелось дополнить мои исследования прежних лет, несистематические и незаконченные, более полными, я согласился выполнить изучение бассейна в одно лето. Но я предупредил А. П. Карпинского, что за счет средств, отпущенных на эту работу, я приглашу двух нештатных помощников — молодых геологов. Я намеревался посвятить свое время, главным образом, осмотру подземных и открытых работ на приисках, требующему наибольшей опытности и внимания, а помощникам поручить выполнение экскурсий на водоразделы и осмотр выходов коренных пород, конечно под моим контролем и руководством. Один из этих помощников, студент университета Л. Я. Лурье, работал у меня уже два года, определяя под микроскопом шлифы горных пород Центральной Азии; это было необходимо, чтобы в дневниках, которые я подготовлял к изданию, предварительные определения горных пород, сделанные в поле во время экспедиции, были заменены точными. Вторым помощником, более высокой квалификации, явился молодой горный инженер П. И. Преображенский, уже побывавший на полевой работе в Туркестане и нуждавшийся в это лето в заработке.

Фиг. 32. Томский университет — главное здание в 1902 г. Снимок сделан из входа с Тимирязевского проспекта на участок университета

Таким образом, на лето 1901 г. я уже намеревался в третий раз вернуться в Сибирь, чтобы начать, вернее возобновить, изучение Ленского золотоносного района. Но судьба захотела привязать меня к Сибири еще крепче. В апреле мой учитель И. В. Мушкетов приехал ко мне в сопровождении профессора Е. Л. Зубашева, директора открытого только в 1900 г. технологического института в Томске. Последний предложил мне занять в этом институте кафедру геологии и организовать горное отделение, сделавшись его деканом. Педагогическая деятельность меня еще не манила, и я уже два раза отказывался от предложений занять кафедру в высшей школе. В первый раз, весной 1895 г., после экспедиции в Центральную Азию, меня приглашали на кафедру минералогии и геологии в Петровско-Разумовский сельскохозяйственный институт в Москве (ныне Тимирязевская академия). Во второй раз, в 1896 г. И. В. Мушкетов, занявший в Горном институте кафедру геологии после освобождения ее А. П. Карпинским, предложил мне сделаться доцентом в этом институте. В обоих случаях взяло верх желание продолжать начатую геологическую работу в Сибири, которую трудно было совместить с профессурой в Европейской России из-за продолжительности проезда оттуда на летние работы и обратно при отсутствии железной дороги.