Мои путешествия. Следующие 10 лет

23 ноября 1995 года

81°41’46’’ ю. ш., 80°25’54’’ з. д.

Ветер холодный, встречный. Очень холодно, все, что было у меня, надел на себя. Ветер продувает насквозь. Очки запотевают и ничего не видно.

Тяжело идти

24 ноября 1995 года

81°50’25’’ ю. ш., 80°19’30’’ з. д.

Погода плохая, метет поземка. Холодно. Но дорога сносная. Завтра, если будет плохая погода, буду работать 11 часов. Никак не могу пройти 10 минут, как ни стараюсь, а надо бы. Вообще надо идти по 12 миль, тогда успею к 5–8 января на полюс, а в середине января будет самолет на массив Винсон. Хотелось бы успеть. Но все зависит от погоды и Господа Бога. Как тяжело идти. Холодно. Нарты тяжелые. Спина болит.

Я готовил себя духовно

26 ноября 1995 года

82°10’28’’ ю. ш., 80°15’35’’ з. д.

Отлично прошел 10 миль. Провел связь с Войтеком. У них все хорошо на Пэтриот-Хиллз, а я варю кашу. Готовлю себе на примусе горячую пищу, которая чуть-чуть согревает, греюсь чаем с сухарями, а иногда и русской водкой. Однако не пища главный источник энергии.

Когда мы перед стартом все вместе садились за стол, то каждый старался есть побольше и покалорийнее. Это такой принцип – набирать перед стартом вес, чтобы хватило энергии дойти до полюса. У меня же, наоборот, был другой принцип. Я перед стартом ел мало, потому что старался в это время подготовить себя больше духовно, чем физически. В поучении Кирилла Иерусaлимского сказано: «Если ты находишься здесь телом, а не находишься духом, то сие бесполезно».

Как далеко до полюса!

27 ноября 1995 года

82°21’25’’ ю. ш., 80°20’14’’ з. д.

20:07. Вечер. День тяжелый, плохая дорога, небо затянуло тучами. Как далеко до полюса!

Думаю о погибших

28 ноября 1995 года

82°31’09’’ ю. ш., 80°41’07’’ з. д.

20:07. День плохой, белая мгла. Плохо шел, по компасу. Слишком ушел вправо.

Думал о погибших полярниках и друзьях по риску. Многим нужно поставить памятные доски[17]. После гибели Наоми Уэмуры[18] при спуске с Мак-Кинли[19] мир для меня опустел, утратил не только привлекательность, но и реальность. Я почувствовал, что наша Земля опустела, что ее покинул тот стержень, который держал всех в напряжении. Где бы я ни был, я знал, что есть человек, который сейчас делает то, что не могут сделать целые народности. Это Уэмура. И после трагического 1984 года я занялся целенаправленно осуществлением моих экспедиций. Я сел в самолет Владивосток – Москва и пришел к руководителю полярной экспедиции «Комсомольской правды» Дмитрию Шпаро[20] просить его взять меня в свою команду. И он это сделал. И я ему благодарен. Я не хотел, чтобы на нашей Земле прекратился дух Уэмуры. Мне хотелось, чтобы были такие чудаки-одиночки, которые удивляли, раздражали, ставили под сомнение мир людей, живущих на такой красивой и неизведанной планете.

Сломалось крепление

29 ноября 1995 года

82°41’24’’ ю. ш., 80°49’12’’ з. д.

20:00. Сломалось крепление у правой лыжи, металлическое, американское. Хотя меня уверяли, что таким креплениям и минус пятьдесят нипочем. Ан нет, не тут-то было. Позарился на импортную красивую вещь, купленную в Лос-Анджелесе, но наши, отечественные крепления надежнее. Я сообщил об этом по рации в базовый лагерь на Пэтриот-Хиллз. Они запросили: нужна ли помощь? Я подумал-подумал и отказался. Если бы прибыли спасатели, считай, путешествию моему конец – прощай, Южный полюс! Да и обошлось бы мне это удовольствие, в смысле прилет спасателей и доставка в базовый лагерь, в 50 тысяч долларов, никак не меньше. Так что хочешь не хочешь, пришлось мастерить новое крепление из кожаных ремней, как делают охотники в уссурийской тайге. Ничего получилось. Правда, поначалу было неудобно – малость ногу подволакивало, но потом пообвык…

Мы живем на грани жизни и смерти

30 ноября 1995 года

82°51’25’’ ю. ш., 80°45’03’’ з. д.

Прошел хорошо, но было тяжело. В такие минуты я осознаю, что скоро настанет тот час, когда придется предстать перед строгим судьей. Перебирая в памяти свои прегрешения, вспоминаю, как мы с Женей Виноградским поднимались на Эверест. 13 мая 1992 года мы подошли к последнему, четвертому лагерю на высоте 8 тысяч метров. До вершины остался последний бросок. С вечера забрались в палатку и стали ждать, когда стихнет ветер, чтобы в два часа ночи начать подъем на вершину. Палатка наша трещала от напора ураганного ветра, мороз – минус 40 градусов, кислорода не хватает. Спать невозможно, да и опасно: можно уснуть и не проснуться. Вот тогда Женя спросил меня: «Как думаешь, Федор, позволит нам Господь Бог взойти на вершину и вернуться живыми или нет? Какие у нас грехи пред Ним?»