Мои ранние годы. 1874-1904

Страшная была минута! Мы семью парами прошли в столовую и расселись — ровно четырнадцать персон. Примерно через четверть часа принц, по натуре редкий добряк, внес в мою душу успокоение, милостиво пошутив.

Я считаю, что непунктуальность — отвратительная черта, и всю мою жизнь старался преодолеть ее.

— Я никогда не мог понять, — несколькими годами позже сказал мне доктор Уэлдон, — чем руководствуются люди, взявшие себе за правило на каждую встречу в течение дня опаздывать на десять минут.

Я совершенно согласен с этим заявлением. Будет честно отменить одну-две встречи и дальше всюду поспевать. Но мало у кого хватает на это силы духа. А ведь не беда, если какая-нибудь одна важная шишка уйдет брюзжа ни с чем, зато девять посетителей, имеющих до вас реальную нужду, будут избавлены от необходимости томиться по десять минут в душной приемной.

В декабре 1895-го в Южной Африке произошло событие, которое мне, склонившемуся над картой моей жизни, представляется источником всяческих зол. Предшествующим летом лорд Солсбери был возвращен консервативным большинством в сто пятьдесят голосов. Его ожидало правление, не ограниченное ничем, кроме семилетнего срока. Свою главную задачу он видел в том, чтобы расквитаться за позор Гладстона в Судане, где убили генерала Гордона, и его капитуляцию в Южной Африке после нашего поражения у Маджуба-Хилла. Не спеша, уверенно и с чрезвычайной осторожностью проводил он обе линии. Он заботливо пестовал мир в Европе и поддерживал домашний покой. Когда экспансия России на Дальнем Востоке угрожала интересам Британии и существованию Японии, он не счел зазорным пойти на уступки, позволив англо-китайскому флоту покинуть Порт-Артур по требованию русских. Он терпеливо сносил насмешки либеральной оппозиции, без всяких оснований упрекавшей его в малодушии. Когда из Соединенных Штатов пришел Меморандум Олни (по существу это был ультиматум) относительно Венесуэлы, он отправил мягкий ответ, снявший напряженность. Он все подчинял интересам Британской империи. Он расчищал место для Судана и Трансвааля.

В этой сфере не бездействовал и мистер Чемберлен. Великий Джо, державший лорда Солсбери у власти с 1886-го по 1892-й, был главным тараном в той атаке, которая в 1895-м положила конец недолгому пребыванию либералов у кормила правления. В конце концов он решил войти в новое правительство лорда Солсбери, и если в средневикторианскую эпоху Министерство колоний играло незначительную роль, то В его руках оно стало работающим инструментом государственной политики. Лорд Солсбери, с трудом продвигавшийся по пути сведения счетов с халифом в Хартуме и президентом Крюгером в Претории, нашел в южноафриканских делах союзника и даже вдохновителя в лице радикала-империалиста из Бирмингема.

Помимо этих личностных побуждений, сам ход событий неуклонно увлекал Южную Африку к кризису. Развитие добычи рудникового золота за несколько лет обеспечило Йоханнесбургу заметную роль не только в британской, но и в мировой экономике. Буры-фермеры, прежде довольствовавшиеся сельской жизнью в глухомани, куда эмигрировали их деды, теперь осознали, что у них порядочные доходы от добычи золота и требующий внимания процветающий современный город с постоянно растущим многоязычным населением. В Претории сложилось сильное, толковое, с гонором правительство, ставшее средоточием голландских притязаний в Южной Африке и питавшееся налогами на золотую добычу, которая все возрастала. Оно обратилось к Голландии и Германии с просьбой обеспечить им европейскую помощь и заступничество. А за ним стояла немереная боевая сила из пятидесяти-шестидесяти тысяч злых, недалеких, опутанных предрассудками, набожных буров-фермеров, сплоченных в вооруженную ружьями, небывало искусную, не уступающую в боеспособности только монголам конницу.

Новые обитатели Йоханнесбурга (их называли «чужаками»), в основном британцы по крови, винили бурское правительство в невежестве и даже продажности и выражали недовольство тяжелыми и постоянно растущими налогами. Они подняли на щит старый лозунг: «Нет налогам без представительства». Они требовали права голоса. Но поскольку своим числом они смели бы бурский режим и вернули в британские руки бразды правления Трансваалем, которые Англия упустила в 1881-м, то их законные требования никак не могли быть удовлетворены.