Мои ранние годы. 1874-1904

Новых отпусков я не имел до тех пор, пока наша полковая команда игроков в поло не отправилась в середине марта на ежегодный Конный турнир. Мне посчастливилось пройти отбор, и в должный срок я очутился в Мееруте, крупном военном городке, где обычно проводились эти соревнования. Не подлежит сомнению, что среди команд-участниц наша была второй по мастерству. Поражение нам нанесли лишь победители турнира — знаменитые Даремские стрелки, единственный пехотный полк, когда-либо добившийся победы в борьбе за кубок конников. Они были несокрушимы. Им уступали все наши самые блестящие полки. Ту же участь разделяли и местные команды. Ни богатства Голконды и Раджпутаны, ни тщеславие их махараджей, ни искусство их великолепных игроков не могли противостоять этим неодолимым пехотинцам. Б истории индийского поло никто равных результатов не добивался. Победами своими они были обязаны уму и воле одного человека — капитана Делиля, впоследствии отличившегося при Галлиполи и в качестве командира корпуса на Западном фронте. Он муштровал и организовывал игроков и в течение четырех лет вел свою команду к абсолютному первенству на всех соревнованиях по всей Индии. Мы пали жертвой непревзойденной доблести этой команды в последний год ее поло-карьеры в Индии.

Меерут располагался в тысяча четырехстах милях к северу Бангалора и в шестистах с лишним милях от линии фронта. Отпуск наш истекал через три дня после финального матча, а чтобы добраться поездом до Бангалора, требовались как раз эти три дня. С другой стороны, доехать до Пешавара и попасть на фронт можно было за полтора дня. К тому времени я чувствовал такое отчаяние, что решился на очень рискованный шаг. Полковник Иэн Гамильтон наконец оправился от своей травмы и вновь встал во главе бригады по возвращении ее из Тиры. Он пользовался высочайшим авторитетом в армии, был личным другом и боевым товарищем сэра Джорджа Уайта и сохранял прекрасные отношения с сэром Уильямом Локхартом. С Иэном Гамильтоном я находился в оживленной переписке, и он не оставлял попыток мне помочь. Сообщения от него не слишком вдохновляли. Места в экспедиционном корпусе были, но все назначения шли из Калькутты и только через ведомство генерал-адъютанта. Исключение составляла лишь личная свита сэра Уильяма Локхарта. С последним я не был знаком, как не были знакомы, насколько мне помнилось, и мои отец с матерью. Как же мог я в таком случае пробраться к нему, и тем более убедить его взять меня на одно из двух или трех столь вожделенных младшеофицерских мест в своем ближайшем окружении? Тем более что вакансий там и не было. А с другой стороны, полковник Иэн Гамильтон одобрял мое желание рискнуть. Он мне писал:

Я сделаю все, что в моих силах. У главнокомандующего есть личный адъютант, некто Холдейн, служивший со мной в Гордонском горском полку. Он пользуется громадным и даже чрезмерным, как говорят в армии, влиянием. Если Вы сумеете снискать его расположение, то дело в шляпе. Я попытался подготовить почву. Особых дружеских чувств к Вам он не выказал, но и враждебности — не выказал также. Явившись туда самолично и будучи достаточно настойчивым и убедительным, Вы сможете добиться своего.

Такова была суть письма, полученного мной наутро после нашего поражения в полуфинале турнира. Я посмотрел расписание поездов, следующих на север и юг. Было ясно, что уложить в мой тающий отпуск полуторадневное путешествие на север до Пешавара, пребывание там в течение нескольких часов и последующее возвращение на юг, на которое уйдет четыре с половиной дня, никак не получится. Короче говоря, сев на поезд, идущий на север, я, в случае провала моей затеи, должен был вернуться по меньшей мере на сорок восемь часов позже назначенного срока. Я отлично понимал, что за подобное нарушение воинской дисциплины меня по головке не погладят. В нормальных условиях все было бы нетрудно урегулировать с помощью телеграфа, испросив разрешения на небольшую задержку, но едва мой замысел добиться отправки на фронт стал бы известен командованию, я получил бы не продление отпуска, а приказ о немедленном возвращении в часть. Учитывая обстоятельства, я решил рискнуть и отправиться в Пешавар.