Мой ректор военной академии 3

Какая-то группка по интересам рядом с нами обсуждала другой вопрос.

Так зачем нас собрали?

— Грозиться будут, скорее всего.

— Все-таки, редакцию жечь — это произвол!

— И не говорите. Фредерик раньше очень спокойно относился ко всему, что печатали в газетах.

— Конечно, спокойно. Он же их не читает.

— А тогда кто статью о том, что поутру казнили верховного главнокомандующего, подсунул?

— Да любовница его, иномирянка.

— Кстати, а чья она любовница?

— Ты еще журналистское расследование на эту тему затей. И у тебя газеты не будет. Навестят тебя представители «возмущенной общественности» …

— Типографию жгли и редакцию громили даже не солдаты. Офицеры.

— А любовница-то что в газеты полезла? Ладно бы женский роман…

— Говорят, она коллекционирует статьи и упоминания о себе.

— Бесстыдница.

— А что за слухи о том, что император дал ей денег, чтобы она издавала какой-то журнал?

— Да глупости все это… В любом случае женщине не хватит мозгов на такое. Потратит на драгоценности, как положено. Тем более — бал скоро.

— Говорят, журналиста, который писал обо всем этом, на рудники отправили. Вместе с главным редактором.

— Разве статьи не какая-то девчонка писала?

— И снова вы, любезнейший, говорите вздор! Ну, откуда у вас подобные бредовые сведения?

Мы с Джулианой переглянулись — и я ухватила ее за руку, чтобы она не поднялась и не отправилась беседовать с коллегами.

— Заработаем неприлично много денег — и сделаем им сюрприз, — прошептала я. — Успокойтесь.

— Вас и, правда, не волнует, что о вас говорят? — она смотрела на меня, как энтомолог на уникальный вид букашки — радуясь от необычности и осторожно изучая.

Вот ведь… Журналистка!

— Джулиана… — тихонько проговорила я. — Мне как-то один очень умный человек посоветовал разделить мир на своих — и не своих. Я подумала и согласилась, что это здраво. И теперь… Меня волнует лишь то, что обо мне думают и говорят свои. Всем остальным — и всеми остальными — вполне можно пренебречь.

— И много у вас своих?

— С этой осени — когда я познакомилась с имперцами — стало больше. Намного. А до этого… только моя семья.

Джулиана вздохнула — у нее с собственной семьей отношения не сложились. Ее незаурядные таланты, помноженные на решительный характер, не смогли ужиться с теми требованиями, которые ее родные, и весь этот мир выдвигали к женщине. С покорностью, респектабельностью и благодарностью у нее было плохо…

Я хотела ее утешить, но она не позволила. Кинула на меня сумрачный взгляд и перевела тему:

— Что-то никто не идет к нам. Ничего не рассказывает.

— Действительно, уже с полчаса, как это действо должно было начаться, — кивнула я.

Журналисты тоже обратили внимание на задержку — и стали ворчать. Мы с Джулианой тоже переглянулись — и нас как током одновременно пронзил страх — вдруг что-то случилось. Раз ни Дениса, ни Ричарда нет…

Тут дверь стремительно распахнулась — и вошел мой отец.

— Господа! Мы приносим извинения за задержку. Однако арест преступников, виновных в серии убийств, вылился в целую войсковую операцию, которую сейчас проводят как военные под командованием ненаследного принца Тигверда…

Громкий вопль:

— Я всегда говорил, что его отставка — не более чем фикция!

Мой отец снисходительно посмотрел на несдержанного господина и продолжил:

— Итак, этим занимаются как военные, так и сотрудники милорда Брауна, нынешним главой Уголовного розыска.

— Так пресс-конференции не будет? — раздался голос рядом с нами. Вопрос озвучил тот самый мужчина, что называл нынешнюю любовницу Императора — бесстыдницей.

— Отчего же? — раздался от двери насмешливый рокот.

Мгновение — до журналистов доходит, кто перед ними. Все присутствующие разом оказываются на ногах, а потом и опускаются на колени. Мы с Джулианой, чтобы не выделяться из толпы, приседаем в низких реверансах.

Меня, честно говоря, удивил этот единый и — я это ощущала — абсолютно искренний порыв. Только что все эти люди сплетничали об Императоре и его близких. Кичились друг перед другом пикантными подробностями их личной жизни. Кто-то был насмешлив, кто-то скептичен, кто-то осуждал…

А теперь они стоят на коленях… И это не потому, что все они опасаются за свою жизнь. Нет…

— Встаньте, господа, — продолжил его величество. Нашел глазами нас с Джулианой, улыбнулся, и эта улыбка прозвучала даже в его голосе. — И дамы.

Народ поднялся и первым делом посмотрел на нас.

— Садитесь, — приказал Фредерик. И все послушно опустились на свои места. Император продолжил. — Я принял решение. И именно я расскажу вам, что происходит в Империи. На самом деле. С поправкой на секретность, разумеется.

Журналисты, которые стали скрипеть перышками — как только Фредерик произнес первое слово — на доли секунды замерли, словно пытаясь осознать то, что им говорит Император. Джулиана реагировала точно так же, как все. И только я одна наблюдала за присутствующими. Мне было интересно не столько то, о чем сейчас поведает его величество, сколько то, как отреагируют на его слова те, кого он собрал.