Мой роман, или Разнообразие английской жизни

– Дело просто состоит вот в чем, продолжал Леви: – граф ди-Пешьера обещал дать своей сестре в приданое двадцать тысяч фунтов, как только явятся у него лишния деньги. Эти деньги могут явиться к нему не ранее, как после известной нам женитьбы. С своей стороны – ведь вы знаете, что я заведываю делами графа во время его пребывания в Англии – с своей стороны я обещал, что за означенную сумму принимаю на себя свадебные издержки и обязанность устроить дело с маркизой ди-Негра. Надобно заметить, что хотя Пешьера очень щедрый и добродушный малый, но не скажу, чтобы он назначил такую огромную сумму в приданое своей сестре, еслиб, по строгой истине, он не был должен ей. Эти деньги составляли все её богатство, которым он, по каким-то сделкам с её покойным мужем, – сделкам не совсем законным, овладел. Еслиб маркиза завела с ним тяжбу, то, без сомнения, она получила бы обратно эти деньги. Я все это объяснил ему – и, короче сказать, вы теперь понимаете, почему эта сумма получила такое назначение. Я перекупил векселя маркизы, перекупил также и векселя молодого Гэзельдена (брачный союз этих молодых людей должен входить в состав наших распоряжений). В надлежащее время я представлю Пешьера и этим превосходным молодым людям счет, который поглотит все двадцать тысяч. Таким образом сумма эта перейдет в мои руки. Если же я подам ко взысканию на половину всех долгов – что, мимоходом сказать, будучи единственным кредитором, я буду в праве сделать – другая половина останется. И если я вздумаю передать эту половину вам в вознаграждение услуг, которые доставят Пешьера несметное богатство, очистят долги его сестры и приобретут ей мужа в лице моего многообещающего молодого клиента, мистера Гэзельдена, тогда все останутся как нельзя более довольны. – Сумма огромная – это не подлежит ни малейшему сомнению. От меня зависит уплатить ее вам; но скажите, будет ли от вас зависеть принять ее?

Рандаль был сильно взволнован. При всем своем корыстолюбии, он ясно видел, что ему предлагали взятку за измену бедному итальянцу, который всей душой вверился ему. Рандаль колебался. Он уже намеревался выразить решительный отказ, как Леви, раскрыв бумажник, взорами пробежал внесенные туда заметки и потом произнес про себя:

– Руд и Долмонсберри проданы Торнгиллу сэром Динльбертом Лесли, дворянином…. округа; по последней оценке приносят чистого дохода две тысячи двести-пятьдесят фунтов семь шиллингов. Чудно выгодная покупка! С этим именьем в руках и вашими талантами, Лесли, я не знаю, почему бы вам не подняться выше самого Одлея Эджертона. Он некогда был гораздо беднее вас.

Старинные имения Лесли, положительный вес в округе, восстановление забытой всеми фамилии, – с другой стороны – продолжительное труженичество над изучением законов, скудное содержание от Эджертона, юность сестры его, проводимая в грязном и скучном Руде, Оливер, погрязнувший в грубом невежестве, или наконец зависимость от сострадания Гарлея л'Эстренджа, – Гарлея, который не хотел подать ему руки, – Гарлея, который, быть может, сделается мужем Виоланты! Бешенство овладело Рандалем Лесли в то время, как эти картины рисовались в его воображении. Он машинально начал ходить по комнате, стараясь собрать свои мысли или подчинить страсти человеческого сердца механизму рассчетливого рассудка.

– Я не могу себе представить, сказал он отрывисто: – к чему вы искушаете меня подобным образом, какую выгоду вы видите в этом?

Барон Леви улыбнулся и положил бумажник в боковой карман. С этой минуты он убедился окончательно, что победа над молодым человеком была одержана.