Мой роман со Стивеном Кингом. Тайные откровения

Но мама верила в Бога. И потому родилась Лю Лю. Но оказалась сильно лишней, особенно, когда стал проявляться её характер. Прескверный, надо сказать, характер.

Она патологически не могла сделать то, что просили. Например, мама оставила девочку около подъезда… Ничего необычного. Девочке и пяти нет, четыре наверно с хвостиком (или без). Куда денется девочка, если мама забежит домой, потому что забыла авоську для продуктов?

Но нет – мама выходит, а девочки и след простыл. – Нету! Ни во дворе, ни за домом, ни в подъезде, ни на дороге даже – нигде нету! Испарилась.

А что случилось? А девочке скучно просто стоять, и она решила посмотреть, что там за углом. Там оказался проезд, а дальше дорога. А что через дорогу? А там сквер. А что дальше, за деревьями? Другие дорожки, очень много, а впереди озеро, а в озере утки с очень длинными шеями. Очень белые. И носы-клювы красные, а вокруг чёрненькое.

Понятно, что девочка стала, как зачарованная, смотреть на них, плавно скользящих по поверхности воды! А про маму она просто забыла. Да и чего такого важного, чтобы стоять около подъезда?

Тут утки – вода, тут много людей – гуляют, дяденьки, тётеньки, а там… просто серая стена, пустая, стой около неё… никакого терпения не хватит.

Но скоро кто-то остановился и стал расспрашивать, как её зовут, где её мама. Девочка так и ответила, мама пошла домой, но скоро вернётся. А как её зовут? Лю Лю. Маму? Маму – Мария. А Папу? Иван. А где они живут? Вон там, – и девочка машет рукой в неопределённом направлении.

И скоро Лю Лю уже сидела в отделении милиции, где её как очень отважную девочку окружили такие замечательно внимательные дяди, все в одинаковой форме и очень доброжелательные. Лю Лю с удовольствием рассказывала им всё, что знала про маму и папу. Но адреса она не знала, хотя они очень хотели, чтобы она вспомнила. Лю Лю сидела на стульчике между столами посреди большой комнаты, её окружали ласковые взрослые мужчины, и рассказывая обо всём, что знала, болтая ногами в белых сапожках… сапожки не доставали до пола, и раскачивать ими было замечательно здоровско.

Но вот в комнату вбежала мама, и всё кончилось. Дяденьки сразу переключились на неё, а девочка расстроилась, потому что не всё ещё рассказала и могла бы продолжать, хотела продолжать – пусть бы мама разрешила ей тут ещё посидеть. Было бы даже лучше, чем рассматривать уток.

Здесь она купалась, грелась как воробушек во внимании таких красивых и таких добрых дяденек… можно сказать – лучший день в жизни запомнился навсегда.

И подобные истории случались постоянно. Мама искала Лю Лю словно заведённая. А когда дочка подросла – так же постоянно не знала, где она. Уже не искала. И всё время думала, жива ли дочка и где пропадает. Даже про сон подросшей Лю Лю рассказывала.

Во сне: идёт мама вдоль берега моря, а на самом деле в жизни мама на море ни разу не была, и видит, что впереди – по песку вытаскивают утопленницу: тянут из воды за косу… А у Лю Лю как раз была коса… Подошла, а сердце так и оборвалось – в утопленнице она узнала свою дочь. Пока дочурка в это время отдыхала где-то в Сочи…

Она всегда куда-то устремлялась, а мама ждала весточки. Ну и умерла не старая.

Не из-за отсутствующей весточки, конечно, а просто износила сердце. Оно и отказало.

* * *

Лю Лю приоткрыла глаза – она в больнице. Отдельная палата. Никого.

Оглядела себя. Лежит в ситцевом халате, в больницах всегда так… трубка к вене, мешок с прозрачной жидкостью, трубка к носу, через ноздрю, вокруг медицинское оборудование.

Светло. Кровать приподнята в изголовье, спала полулёжа. На тумбочке пусто.

Не так, чтобы что-то болело, но общее состояние нехорошее, и будто бы какое-то странное… и вид – опять – одновременно: изнутри и будто со стороны, из угла палаты. Похоже на изменённое состояние сознания.

Примерно так же случилось во время выстрела, когда «душа вылетела к потолку».

Вдруг дверь открылась, в палату зашли двое в медицинских голубых халатах, и начали отключать Лю Лю от трубок. Для носа подали салфетку. Потом усадили на постели, натянули на ноги больничные носки, поверх вторую пару и третью, ноги получились как бы в трикотажных сапожках, только без подошвы. Но на носках, снизу, там специально плотной краской набит орнамент, чтобы не скользить по полу, – внутри больницы пациенты все в таких ходят, вместо тапок…

Надели носки, накинули в два слоя белое больничное покрывало, вместо одеял такие выдают, обернули – вроде куколки запеленали и медленно повели из палаты.

Никто ничего не говорил. Лю Лю слушалась и тоже молчала, не задавая необязательных вопросов. Эти двое завели её в лифт, все вместе спустились в холл больницы и вышли, – никто их не задержал и ни разу ни о чём не спросили. Нянечки шли мимо, не обращая внимания на пациентку в покрывале, медсёстры занимались своими делами, одна болтала по телефону, другая за стойкой что-то писала – самая рядовая атмосфера обычного рабочего дня в больнице.