Мой Рон

Она уснула мгновенно. Майрон даже не успел подняться с ковра и предложить ей перебраться в спальню. После всего ей хватило сил только чтобы прижаться к боку Рона, ткнуться носом в его шею и коротко чмокнуть в скулу. Дальше Майрон услышал короткий счастливый вздох, и стройное, всё еще обнаженное тело затихло в его руках. Ему не оставалось ничего другого, кроме как ногой столкнуть с дивана сложенный плед, подтянуть его к себе (тоже ногой), кое-как накрыть и себя и Хейли. И согревать все последующие часы.

А всё-таки который час? Майрон оперся локтями о ковёр, приподнялся и сел. Плед съехал с груди и упал на колени. Спина издала тихий хруст. Чёрт. Рон сцепил пальцы в замок за шеей и покрутил головой. Хруст повторился. Ему катастрофически нужна кровать. И тем не менее он не променял бы на неё ни одну секунду, проведенную на этом ковре.

От боли в мышцах спасёт горячая ванна, это явление быстро пройдёт. А воспоминание о податливом теле на мягком ворсе останутся надолго.

Майрон расцепил пальцы, потёр лицо ладонями и осмотрелся. Нашёл взглядом маленькую кучу одежды. В ней осталась только его кофта и серые штаны. Футболка и почти невидимые женские шорты исчезли. Рон выпростал руку, схватил штаны и двумя рывками натянул их на ноги.

Если бы в день, когда Хейли вышла в зал ожидания на Юстонском вокзале, кто-то сказал Майрону, что он будет дико хотеть прижимать к себе эту девчонку, он бы только скептически вздёрнул брови. Тогда это казалось абсолютно нереальным. Однако прошло всего несколько недель, и за это время она как-то сумела свести с ума закоренелого прагматика и рационалиста. Удивительно.

И где она теперь?

Майрон поднялся с пола и неслышно пошёл на единственный видимый источник света. Обошёл лестницу, яркость кухонной лампочки резанула по глазам. Рон прищурился и приставил ладонь ко лбу. Хейли стояла у рабочей зоны кухни, одетая всё в те же шорты и майку. Отвернувшись спиной к лестнице, она упиралась ладонями в столешницу, а рядом с её голыми ногами мерно гудела посудомоечная машина.

Она что, встала среди ночи, чтобы помыть посуду? Рон вскинул брови, рука упала и повисла вдоль тела.

— Какого чёрта ты здесь делаешь?

Хейли резко крутанулась на пятках, русые волосы взметнулись и завесили один глаз.

— Я… — она быстро сглотнула. Чёрт, похоже, испугалась. — Я решила убрать продукты, чтобы не испортились.

— Сейчас?

Она вяло дёрнула плечом. Рывком заложила прядь за ухо и уставилась в пол.

— Ночью? — Рон сделал шаг по кухне.

Что-то в Хейли изменилось. По крайней мере засыпала она в другом настроении. Счастливая, льнущая к Майрону абсолютно без остатка. Сейчас перед ним стояли сплошные острые углы. Девушка подняла одну руку, обняла себя ею за плечо.

— Я вроде бы выспалась, — неуверенно сказала она своим босым ногам. — А ты почему не спишь?

— Замёрз.

Посудомоечная машина продолжала гудеть, и это единственный звук, который не давал дому погрузиться в звенящую тишину. Что случилось за несколько часов в отключке? Страшный сон? Другого объяснения не находилось. Похоже, делаться внезапно очень загадочной входило у Хейли в привычку.

— Ты в порядке? — Рон осторожно подступил еще на шаг. Глаза привыкли к свету, и он, наконец, смог перестать щуриться.

— Да, — только сейчас она вскинула голову и посмотрела на него. Неуверенно. — Всё хорошо, спасибо, — она бодро растянула губы в пластиковой улыбке.

«Спасибо». Будто не она совсем недавно судорожно цеплялась за Майрона и прикусывала кожу на его шее… В качестве напоминания тот самый укус начал саднить.

— Уверена? — Рон забросил руку за голову и помассировал «травму».

Пластиковая улыбка стала шире.

— Да, всё отлично. Правда. Не беспокойся. Я… — она замолчала, будто растеряла слова. Сцепила пальцы в замок и стала бессознательно заламывать их в разные стороны. — Слушай… Я понимаю, тебе не нужны проблемы. Я уеду утром, хорошо? Не хочу, чтобы было недопонимание и… и всё такое.

Майрон скрестил руки на голой груди, нахмурился. Должен бы разозлиться, но для этого пока не хватало понимания ситуации. Куда она собралась уезжать? Куда она постоянно собирается уехать?

— То есть, ты уже жалеешь, — констатировал он.

Голубые глаза снова округлились.

— Я? Не-е-ет, — протянула Хейли. — Всё было круто… Но сейчас должна наступить эта дурацкая неловкость… Мы вроде как надрались, поддались инстинкту, со всеми бывает, — видимо, на лице Майрона отразилось нечто очень пугающее, потому что Хейли отступила и выставила руки вперед ладонями. — Ничего страшного, правда! Не думай, что что-то мне должен…

Форменный идиотизм. Господи, почему с нею так сложно! Из каких рукавов она выуживает свои идеи?

— Хейли, — Рон подступил еще ближе.

Девушка снова попятилась, и уперлась спиной в холодильник.

— М?

— Не хочу тебя расстраивать, но с моей стороны никакой неловкости не будет, — еще шаг, и он оказался совсем рядом. — Для того, чтобы надраться, мне нужно куда больше одного бокала вина.

Она вжалась в серую дверь холодильника. Мягкий рот озадаченно округлился.

— То есть… я одна выпила почти всю бутылку?

Рон пожал плечами.

— Получается так.