Мой самый близкий враг

 А за ней меня ждали две девушки. Первая – синеглазая блондинка в сером укороченном пальто и выглядывающей из-под него синей форме университета - выглядела виноватой и старалась со мной взглядом не встречаться. А вот вторая – темноволосая, стройная, с идеально лежащими локонами, в белой шубке и в сапогах на высоких тонких каблучках,  смотрела прямо на меня.

Причём смотрела с интересом и восторгом, чего я точно никак не ожидал.

- Всевидящий, Лир, это ты?! – воскликнула она, широко улыбнувшись. – Мой мелкий злобный братец? Да глазам своим не верю!

Мои губы против воли дрогнули в улыбке. Беатрис не изменилась, осталась всё такой же красивой, яркой и простой.

- Привет, - проговорил, стараясь совладать со внезапно расшалившимися нервами. – Беа, я очень рад тебя видеть, но ты приехала зря.

- Рад? А в дом пустишь? – спросила она с хитрым прищуром. – Или так рад, что предпочтёшь скорее от меня отделаться?

- Проходите, - ответил, отступив назад. Хотя в душе всё-таки надеялся, что она обидится и уйдёт.

Было дико странно вешать её дорогущую шубу на вешалку в старый шкаф в прихожей, предлагать сестре потрёпанные тапочки, и уж тем более видеть сидящей на табуретке за столом на нашей маленькой кухоньке. Но она смотрела по сторонам с таким интересом, будто попала в другой мир.

 В какой-то степени это было именно так. Беатрис и до замужества жила в роскоши и ни в чём никогда не знала отказа. Не уверен, что она вообще хоть когда-то бывала вот в таких квартирках.

Дайри протянула мне коробки с пирожными, но в глаза так и не посмотрела. Вот и отлично. Хотя я рассчитывал, что после вчерашнего она вообще не осмелится больше прийти. Но она пришла.

- Значит, вот здесь ты теперь живёшь, - проговорила Беатрис, с интересом наблюдая, как я завариваю чай. Сомневаюсь, что она вообще умела это делать. – Уютненько у тебя.

Я криво улыбнулся, но отвечать не стал. Знал же прекрасно, как убого выглядит моё жилище в сравнении с родовым особняком. Да у меня спальня раньше была больше, чем все эти комнаты вместе взятые.

- Отец рассказал, что ты учишься в университете, что работаешь в полиции. Он вообще много о тебе знает, - продолжила Беа. – А вот про дочь не знал.

Хмыкнул, бросил уничижительный взгляд на ещё больше поникшую Дайри и ответил:

- Полагаю, теперь знает.

- Я сказала, - не стала отрицать сестра. – И папа…

- Беата, - остановил её я, выставив перед собой ладони. – Не нужно. Давай закроем эту тему. Я на самом деле рад тебя видеть, но давай не будем об отце и ваших мыслях по поводу моей маленькой семьи. Я давно привык сам справляться. Дайриса уже раскаялась в том, что вообще сообщила тебе об Айли.

Не успел договорить, как в кухню скромно заглянула дочь. Она умылась, надела новое платьице, даже сама попыталась бантики завязать, но у неё не получилось.

Увидев её, Дайри бросила на меня извиняющийся взгляд, поманила малышку к себе и сама принялась заплетать её косички.

- Знакомься, Айли, это Беатрис. Она жена моего брата, - между делом рассказывала Дайриса. – Мы принесли шоколадные пирожные, ты ведь любишь такие?

Пока я накрывал на стол, Беа с улыбкой разглядывала Айлису. Правда, то и дело переводила взгляд на Дайри, словно сравнивая их.

Я и сам только сейчас обратил внимание, что они с моей девочкой похожи. Обе светловолосые, синеглазые, с одинаково вздёрнутыми маленькими носиками и губками бантиком… Всевидящий, да если бы я встретил их на улице, без сомнения бы сказал, что передо мной мать и дочь!

За завтраком мы говорили на отвлечённые темы: о погоде, о новостях, об учёбе в университете и всяких мелочах. Но я прекрасно понимал, что Беа явилась не для того, чтобы просто на меня посмотреть, да и мне следовало многое сказать ей наедине. И когда Дайриса предложила Айли пойти дорисовывать вчерашних уточек, я был ей очень благодарен.

 Малышка с радостью приняла предложение, и вскоре они обе скрылись в детской. А мы с Беатрис остались на опустевшей кухне одни.

Молчать и собираться с мыслями было глупо. Я понимал, что Айли может вернуться в любой момент, и тогда беседы не получится.

- Беатрис, я очень виноват перед тобой.

Смотреть ей в глаза было тяжело, но я заставил себя это сделать. Если уж решился просить прощения, то нужно говорить искренне, не пряча взгляд… и никак иначе.

- Понимаю, что такое не прощают. И даже не надеюсь хоть когда-то получить твоё прощение. Но знай, я очень раскаиваюсь в содеянном.

Она ничего не ответила. Просто смотрела на меня, а в её глазах бушевали эмоции.

Ну да, что значат простые слова, когда вина настолько глубока?  Я понимал, что скорее всего это наша последняя встреча, после которой оставшиеся связи с семьёй будут окончательно разрублены. Потому и хотел сказать всё, чтобы хотя бы моей совести стало легче.

- Тогда я был очень зол. Наша семья и до этого разваливалась, но с появлением твоего мужа и отцовской любовницы развалилась окончательно. Нет, я не ищу себе оправдания, ведь полностью осознавал, что твоего Ская убьют. Но тебя мне обещали не трогать. Да и мама заверила, что ты в полной безопасности.