Мой секси босс

— Синица, а зачем ты подперла его, если была куча свободных мест? Я вот тут сегодня пришел даже к выводу, что по понедельникам половина народу не работает. Даже решил у ВВ и для себя требовать дополнительного выходного.

Он пытался шутить, за что Мила была ему благодарна, но ни смешнее, ни легче ей не становилось. А вот стыд распускался в ее душе буйным цветом и источал далеко не самый приятный аромат. От воспоминаний о каждом слове своем и Вадима, которые настойчиво лезли в голову, Мила невольно кривилась и краснела.

— Говорю же — дура потому что.

— Нет, так дело не пойдет, — тряхнул Вова головой. — Чтоб лечить тебя, нам нужно поставить правильный диагноз. И я ни за что не поверю, что сделала это ты специально.

— Поверь, специально, — прямо посмотрела она в глаза друга.

— А причины? — вмиг перестал он потешаться, заметно борясь с удивлением.

Разве могла она ответить на этот вопрос? Она и сама себя не узнавала в последние дни и уж точно не хотела разочаровывать друга.

— Не спрашивай, Вов, все равно не смогу рассказать, — проговорила она, кусая губу, чтобы остановить приближение слез. Если она сейчас еще и расплачется, то превратится в самую настоящую слабачку. — Это была часть плана, — зачем-то добавила.

— Даже так! — присвистнул Вова, вставая со стула. Какое-то время он стоял не говоря ни слова, глядя на Милу сверху-вниз. Она же молчала, сосредоточенно рассматривая свои ногти. А потом он сказал то, над чем она думала весь остаток дня, да и потом тоже нет-нет, да возвращалась к их разговору. — Знаешь, синица, почему среди вас, девчонок, так много одиноких? Ну или холостых?.. Потому что многие считают, что нас, мужиков, привлекает ваша глупость, что мы считаем ее трогательной и загораемся диким желанием если не сделать вас умнее, то окружить заботой и оградить от опасности внешнего мира. И в этом ваша основная ошибка… Уверен, что ты не сама придумала этот план. И задумка ваша была несколько иная… Только план явно дал сбой, если не трещит по швам. И поверь мне, умная — ты гораздо привлекательнее для мужчин.

За Вовой уже давно закрылась дверь, а Мила все продолжала на нее смотреть, не сомневаясь, что друг понял ее правильно, что он догадался, на кого именно Мила объявила охоту. А может, с сегодняшнего дня она и не может больше считать его другом — уж больно проникновенной показалась ей его финальная речь. Как бы там ни было, но настроение ее было окончательно испорчено, и во всем она винила только саму себя. Даже Вика, и та хотела как лучше, а она все испортила. Вон, даже в Вовиных глазах резко поглупела. Не трудно представить, что о ней думает Вадим. Наверное, только врожденная вежливость не позволила ему смешать ее с грязью.

От всех этих мыслей разболелась голова, и Мила заглотила таблетку. Работа всегда действовала на нее благотворно. Вот и сейчас она предпочла с головой погрузиться в нее, чтобы хоть немного отвлечься от разъедающего душу стыда.

Когда Мила уже почти смирилась с мыслью, что сегодня выставила себя перед Вадимом полной идиоткой, и настроилась на то, чтобы как-то попытаться исправить ситуацию, позвонила юла и приказным тоном велела ей явиться в бухгалтерию за премией. И не в кассу, а лично к ней. Про злополучную премию Мила вообще умудрилась забыть, и уж тем более, ей не хотелось общаться тет-а-тет с главным бухгалтером. Но и не пойти она тоже не могла, чтобы не рождать ненужные кривотолки.

Чтобы попасть в кабинет Юлианы Карловны, нужно было пройти через всю бухгалтерию, где ее не стесняясь разглядывали несколько пар любопытных глаз. Интересно, чем вызвано такое внимание? Ну, не тем же, что она вдруг сделала звездную карьеру и из помощника конструктора взлетела на должность секретаря, а точнее, помощника, как Мила недавно узнала, руководителя. Хотя, наверное, именно этим. До нее доходили слухи о кулуарных пересудах. Только то и спасало от них, что толком она ни с кем не общалась, да и некогда ей было. Работы в приемной было не меньше, чем в конструкторском отделе, разве что теперь она носила более систематизированный характер.

— Присаживайся, Синицына, — довольно любезно пригласила ее Юлиана Карловна, но при этом окинула далеко не ласковым взглядом. Впрочем, по-другому она на Милу и не смотрела в последнее время, а до этого и вовсе не замечала. И честно говоря, самой Миле было на нее плевать, если бы еще не приходилось изредка сталкиваться по работе.

Главбух отсчитала нужную сумму из пачки денег, что достала из сейфа, положила купюры на ведомость, но вручать Миле и избавлять ту от собственного общества не торопилась. Вместо этого какое-то время разглядывала ее так откровенно, что от ее взгляда хотелось прикрыться. А еще становилось неприятно, что кто-то позволяет себе так на нее смотреть.

— Может поделишься, чем именно ты заслужила разовую премию? — любезность из голоса главбуха исчезла. Ее место заняла неприкрытая злоба. — Лучше всех умеешь ноги раздвигать? Или у тебя там что-то особенное, не такое, как у всех?