Мой Шелковый путь

– Куда?

– В Кельн. Я очень хочу выбраться отсюда.

По его голосу чувствовалось, что ему плохо.

– Дима, я собираюсь в Москву. В Германию ты сейчас не сможешь, потому что у тебя нет паспорта. В Ташкенте быстро его не выправишь. Через пару недель я буду в Москве, приезжай туда.

– Ладно...

И сын приехал – маленький, чахлый, запущенный, как бездомная собачонка. Он сильно хромал, даже не хромал, а передвигался, как сломанная кукла. Причиной тому была покалеченная нога – она была на восемнадцать сантиметров короче здоровой!

– Папа, а когда мне сделают паспорт, ты заберешь меня в Германию?

Я не знал, что ему ответить. Он был инвалид и чувствовал свою ущербность. Он был жалок. Он просто хотел убежать из той страны, где над ним смеялись и где он никому не был нужен. Бегство никогда не бывает хорошим выходом.

– Дима, ну как я повезу тебя такого в Германию?

– Ты стесняешься меня, папа? – печально спросил он.

– Нет. Но что ты там будешь делать?

Он пожал плечами, подумал и бросил на меня умоляющий взгляд.

– Тогда положи меня в больницу. Пусть мне вылечат ногу.

– В какую больницу?

– В ЦИТО. Я все выяснил. Там по методу Илизарова наращивают кость.

У меня не было прямых контактов с ЦИТО, и я решил обратиться к Отари Квантришвили, который мог посодействовать в этом. В тот же день я объяснил ему по телефону мою беду, и Отари Витальевич позвонил Миронову в ЦИТО. Тот принял Диму и сказал, что через два дня можно делать операцию. Лечение началось, и оно оказалось малоприятным. Несколько раз моему сыну ломали ногу, наращивали хрящ... Так Дима провел два года, мужественно перенося боль и живя с надеждой на то, что ему все-таки удастся стать нормальным человеком.

И чудо свершилось! Когда в 1993 году Дима приехал ко мне в Париж, он едва заметно прихрамывал, но его ноги были одинаковой длины. Посторонний человек даже не обратит внимания на его легкую хромоту.

– Поздравляю, – сазал я ему.

Он улыбнулся и произнес: «Спасибо, папа».

Глядя на него, я радовался. У меня был красивый сын, полный жизни и энергии.

– А теперь займемся делом, – предложил я ему.

Прежде всего я имел в виду учебу. В Ташкенте он совсем не учился, а для жизни в Европе, о которой он, похоже, мечтал, Диме требовалось знание иностранного языка. Я на себе познал, что такое жить за границей и разговаривать только через переводчика. И я устроил Диму в школу Берлиц. Четыре месяца он по шесть часов в день учил английский язык.

Но тут случилась та самая история, когда меня выдворили из Франции, обвинив в том, что я на один день просрочил пребывание в стране. Мне пришлось улететь в Израиль. Дима не мог оставаться один во Франции, потому он вернулся в Ташкент. Пожив некоторое время в Израиле, я переехал в Лондон и стал подготавливать почву для дальнейшей учебы Димы. Я предполагал, что мой сын для начала будет посещать подготовительные шестимесячные курсы при Оксфордском университете, потом поступит в него, а потом...

Однако все пошло не так, как я планировал.

Дима приехал в Лондон какой-то странный – худой, дерганый, высокомерный. Он курил каждые пять минут и как-то нарочито, будто сигаретами хотел подчеркнуть свое какое-то особое положение. Я никак не мог догадаться, что с ним произошло, но вскоре понял. Дима вернулся в Ташкент новым человеком. Во-первых, все знали его калекой, а он пришел легко и прямо, словно после воздействия волшебной палочки. Во-вторых, он прилетел в Ташкент из Парижа. В глазах своих давних знакомых он был чуть ли не иностранцем. Внезапно возникшее острое внимание к нему вскружило парню голову. Много лести и много лжи быстро подточили его еще неокрепшую душу.

– Что с тобой? – вопрошал я.

– Со мной все в порядке.

– Но я же вижу, что ты изменился.

– Все меняются, папа. – И он закурил, хотя прекрасно знал, что я не курю и не люблю, когда дымят в моем присутствии.

– Ты так говоришь, будто гордишься переменами в себе. А они, между прочим, не в лучшую сторону.

–А разве все люди – ангелы?

– Почему ты куришь?

– Привычка.

– Дима, тебе предстоит жить в оксфордском общежитии вместе с детьми президентов и королей. Там надо вести себя нормально.

– Хочешь сказать, что мои сигареты кому-то мешают?

– Мешают, Дима.

– Да совсем не мешают. Почему я не должен курить, если мне хочется?

– Надо считаться с людьми. Надо уметь соответствовать здешним нормам. Если ты так будешь вести себя, то не уживешься здесь.

– Значит, не уживусь, – раздраженно сказал мой сын. – Клином, что ли, свет на Оксфорде сошелся?

– Это что за разговор?

– Разговор как разговор...

– Что ты себе позволяешь? Ты с отцом разговариваешь! Брось сигарету!

– Да что ты давишь на меня?!

Тут я вспылил и указал на дверь.

– Раз так, то собирай вещи и двигай отсюда! Кому ты нужен такой?

Дима сделал вид, что ему все равно, собрался и уехал.