Мой Шелковый путь

Мне трудно представить, что можно купить Олимпийские игры. Какая махина должна быть запущена, чтобы подорвать существующий механизм судейства на Олимпийских играх! Должна работать целая армия чиновников. А они обвиняли меня в таком могуществе. Да если бы у меня был такой потенциал, разве осмелился бы хоть кто-нибудь задержать меня, выгнать из какой-то страны и прочее, прочее...

Я ждал, читая газеты и письма. Сколько людей поддержало меня в те дни, стараясь избавить от горечи в сердце. К моему немалому удивлению, я получил письмо даже из посольства Германии в Италии. Даже немцы, однажды учинившие настоящий погром в моем доме в Кельне, предлагали мне свою помощь! Они прекрасно понимали всю абсурдность и бессовестность начатого американцами процесса.

Однажды меня вызвал к себе комендант.

– Посылку из Италии ждете?

Я пожал плечами.

–Похоже, что посылка из Милана, – продолжил он, вытирая платком пот на толстой шее. – Кто там у вас? Друзья?

– Это имеет какое-то значение?

– Мы обязаны проверить содержимое. Вам прислали три коробки.

– Проверяйте.

В первой оказались продукты. Одного брошенного на них взгляда было достаточно, чтобы понять, насколько вкусной была присланная мне колбаса.

– Это придется выбросить, – сказал комендант, отправляя колбасу, ветчину и печенье в мусорный бак.

– Зачем же выбрасывать?

– Не полагается передавать заключенным продукты питания.

Он вскрыл вторую коробку. Там было белье. Порывшись внутри и не обнаружив ничего запрещенного, тюремщик подвинул посылку мне и взялся за третью коробку. Он держал ее не очень удобно и, разрезая ножом крышку, выронил короб на пол. Картон лопнул, и наружу посыпались фотографии. Увидев их, комендант громко ахнул.

– Это же команда Милана! Фотографии с автографами!

Он схватил коробку и запустил в нее руки, проверяя, что там еще. Внутри были майки футболистов, и на каждой красовался автограф игрока.

– Господи, неужели они настоящие?! – закричал комендант и повернулся ко мне. – Это настоящее? Откуда? Почему вам?

– Потому что я дружу с ними.

– Дружите с «Миланом»? Дружите с самим Мальдини? – возбужденно затараторил стоявший рядом помощник коменданта.

Я кивнул, улыбаясь. Никак не ожидал увидеть такую реакцию. Комендант дрожал, перебирая фотографии.

– Подарите мне одну! – взмолился он.

– Не могу.

Мне не хотелось расставаться с присланными подарками. Да и почему я должен был дарить что-то ему? Он ни разу не проявил ко мне внимания, не полюбопытствовал, нужно ли мне что-нибудь, только что выбросил в мусорный бак предназначенные мне колбасу и печенье.

– Можно мне уйти? – спросил я, собрав вещи.

– Но почему они с вами дружат?! – крикнул мне в спину комендант.

– На такие вопросы не бывает ответов, – сказал я, очень довольный произведенным эффектом.

Признаться, я был весьма удивлен, что футболисты прислали мне свои фотографии с автографами. Это была большая поддержка для меня.

На следующий день убиравшиеся в коридоре заключенные уже подходили ко мне и просили показать майки с личными подписями миланских игроков. Один из служащих предложил мне две подушки и матрас за любую из этих футбольных маек. Я согласился, потому что в камере было прохладно и дополнительный матрас не помешал бы. А когда через день ко мне подошел смотритель этажа и попросил в подарок майку или фотографию, я решительно отказал ему.

– Но почему не дашь? – обиженно проговорил он.

– Вы знаете, в чем меня обвиняют? В подкупе судей на зимней Олимпиаде. А если я подарю вам то, что вы просите? Меня обязательно обвинят в подкупе тюремного персонала. Мало мне, что ли, проблем, которые уже есть?

Он насупился. Один из самых суровых смотрителей (их называли «адженти», то есть «агенты»), он всегда придирался к чему-нибудь. Мог накричать, мог одернуть, мог демонстративно не ответить на вопрос. Были среди адженти и нормальные люди, но не этот. И я был рад отказать ему.

Минул месяц, как я попал в венецианскую тюрьму, и моя дочка сообщила мне по телефону, что ко мне приедут следователи из Франции.

– Из Франции? – удивился я.

– Да. Твой парижский адвокат звонил. Какая-то следственная группа едет в Венецию.

– Им-то что нужно?

– Не знаю.

– Меня же обвиняют в том, что я давил на судей не только ради российских спортсменов, но и ради французских. Считают, что Марина Анисина победила благодаря мне. Чего французы-то хотят? Если они полагают, что я помог Анисиной получить медаль, то чем они недовольны?

– Ничего не знаю, папа.

– Ну пусть приезжают...

В тюрьме была телефонная будка, и заключенным разрешалось звонить один раз в неделю, предварительно заказав телефонный звонок. Каждому отпускалось десять минут на телефонные разговоры. У меня была договоренность с Лолой, что я звоню ей в такой-то день, в такое-то время. Она откладывала все свои дела и ждала моего звонка на квартире, потому что на мобильный номер звонить не разрешалось.

– Алло, папа, это ты?.. – слышал я, и сердце мое таяло от нежности...

О приезде французских следователей уведомили и тюремную администрацию. Мне об этом сообщил адвокат.

– Чего они хотят? – поинтересовался я.