Мой Шелковый путь

Макс все-таки отправился в Чечню и воевал там три года.

– Алик, – говорил он мне, – я искал там смерть, но не мог найти ее.

А я слушал его растроганно.

– Оказывается, умереть не так легко, как это представляется, – рассказывал Макс. – В крови и дерьме спал. Искал смерть, лез в самое пекло, но смерть обошла меня стороной. Друзья погибали, а я выжил...

За три года он получил три тысячи долларов. Отслужив, вернулся домой, но не мог найти себе применения. Маленький город стал тесен для него, привыкшего к пьянящему военному раздолью. И вот кто-то сказал ему, что можно отправиться рабочим в Италию. На паспорт, визу, билеты и прочие документы ушло много денег.

В Италию он попал, но на работу его никто брать и не собирался. У него отобрали оставшиеся деньги и оставили на улице. Оказалось, что он связался с обыкновенными мошенниками. Начал воровать, грабить, чтобы не умереть с голоду. Два месяца прошлялся, но понял, что так жить не может, что это не по-человечески. Заграница вызывала у него отвращение, и он решил возвратиться на родину. Но как? Денег-то не взять неоткуда. И юноша опять ограбил кого-то и купил билет на поезд. На радостях напился и уснул в вагоне. Когда же появилась полиция, то он не смог спьяну найти свой паспорт, поэтому его забрали для установления личности. Так Макс попал в тюрьму. Впрочем, во время обыска в тюрьме паспорт нашелся.

– Теперь я жду суда, – кисло закончил Макс. – Как я хотел бы задержаться здесь подольше, Алик, чтобы с вами рядом побыть. Мне давно не попадались душевные люди, а с вами так легко разговаривать.

Через два дня состоялся суд, и Макса отправили в Россию. Надеюсь, он нашел свое место в жизни.

Он уехал, и я опять остался без русского собеседника – один на один с моими невеселыми мыслями и пошлыми газетными статейками. Я устал от грязи, заполнявшей газетные строки, мне опротивело читать «новости» о себе, в которых все было неточно, размыто и гаденько. Из газет я узнал, что владею огромной недвижимостью в Италии, Франции и Германии, хотя единственная моя собственность в Европе – это квартира в районе Паси. Журналисты упорно повторяли, что меня арестовали на моей вилле в Форте деи Марми, хотя эта вилла никогда не принадлежала мне. Кстати, в то время в Форте деи Марми почти не было русских. Хозяева виллы предложили мне ее за миллион евро, но я не купил. Зато мой арест послужил рекламой для Форте деи Марми: уже на следующий год на этот курорт началось настоящее паломничество русских. Ну как же – там жил сам Тохтахунов! Тот самый Алимжан Тохтахунов, который «купил всех олимпийских судей»! А если Тохтахунов нашел для себя где-то дом, значит, там очень хорошо! В результате в Форте деи Марми сейчас скуплено русскими больше половины домов, а вилла, которую я снимал, была продана за три миллиона евро...

После томительного ожидания я услышал от адвоката, что заседание суда, которому предстояло решить мою участь, состоится в ноябре. Мы встречались с Лукой Сальдарелли, моим итальянским адвокатом, почти ежедневно и подробно обсуждали все вопросы, которые могли подниматься в суде, и все подвохи, которых можно ожидать от прокурора.

– Алимжан, – сказал мне Сальдарелли, – если бы за всем этим абсурдом не стояли американцы, то решение о вашем освобождении было бы принято уже давно. Собственно, и задержания никакого не было бы. Но Америка – монстр, против которого трудно бороться. Вы должны понимать, что результат судебного заседания может быть самым неожиданным. Газеты муссируют не тему этого заседания, а тему вашего будущего тюремного заключения в США. Создан информационный фон, который предполагает, что решение о вашей экстрадиции в США уже принято. Это не может не влиять на процесс.

– Я все понимаю, Лука.

– Хочу предупредить вас, Алимжан, что вы не должны падать духом, если решение суда будет не в вашу пользу...

Американцы отступать не собирались. От них следовало ожидать только бешеных атак и бессовестного вранья, потому что иначе Соединенные Штаты, эти новоявленные блюстители морали и демократии во всем мире, потеряли бы свое лицо...

Всю осень в Венеции стояла омерзительная погода, беспрестанно лил мелкий дождь, дул пронизывающий ветер. Утром 7 января, когда меня повезли в лодке к зданию суда, повалил мокрый снег, вода в каналах поднялась, бежали большие мутные волны. Мне подумалось, что какой-то умелый режиссер специально создал эту атмосферу Средневековья, чтобы придать судебному заседанию максимально драматичную обстановку. Из-за поднявшейся воды многие участники суда опоздали. Но меня привезли в назначенное время, ровно в 11 часов.

Наш катер почти подошел к пристани, и я услышал голос полицейского:

– Закройте лицо.

– Что?

– Закройте лицо чем-нибудь.

– Зачем?

Из-за дождя на мне был надет длинный плащ с большим капюшоном, который почти полностью скрывал меня. Теперь мне велели закрыть лицо совсем.

– Там столпилось много журналистов. Вас не должны сейчас фотографировать.

– Если не должны, тогда зачем вы пустили их туда?