Мой Шелковый путь

Но в этот момент мы получили предложение из города Гулистан. Там только что возвели новый стадион и хотели создать свою команду. Председатель хлопкотреста Шадиев пригласил тренера из Москвы, кажется Медведева, позвал нескольких ребят из Москвы, которые играли в разных клубах. Шадиев решил и нас, пахтакоровцев, взять к себе. Поскольку мы учились так себе, никакими успехами похвастать не могли, то он обещал помочь нам окончить школу, получить аттестаты, а также посулил зарплату, кажется, 300 рублей в месяц. В дублерах «Пахтакора» мы получали бы 60–80 рублей, — огромная, почти сказочная разница. Нас пригласили на год, чтобы поднять тамошний футбол и вывести команду Гулистана из областной во вторую лигу. Конечно, мы согласились. Разве кто-нибудь смог бы отказаться от таких заманчивых перспектив? Кроме того, это льстило нашему самолюбию: нам, мальчишкам, оказывали огромное доверие, на наши плечи возлагалась серьезная задача.

За год мы с этой задачей справились.

А потом я неожиданно стал остывать к футболу. Сейчас мне трудно сказать, в чем крылась причина, но мой футбольный фанатизм постепенно улетучился. Возможно, все чаще возникали паузы в игре, позволяя иным интересам овладевать мною.

А интересы появились нешуточные: в мою жизнь вторглись карты…

Как бы сложилась моя судьба дальше, трудно сказать, но в конце 1967 года в Москву собрался Берадор Абдураимов. Всеволод Михайлович Бобров пригласил его играть в клубе ЦСКА. Когда он сказал мне об этом, я решил, что непременно поеду в Москву, хотя там никто меня не ждал, никто туда не звал. Я отправился просто «за компанию». Мне хотелось увидеть столицу, увидеть страну. Никаких особых планов я не строил.

В аэропорту нас встретила Лена, супруга Всеволода Михайловича Боброва. Вернее, встречала-то она Абдураимова, но раз уж и я прилетел с ним, то нас обоих повезли в ЦСКА. Там собралось все руководство футбольной команды и клуба. Бобров отнесся к моему появлению без удивления.

Я был веселый, шустрый. Мы разговорились. Они спросили меня, играю ли я в футбол. «Играю!» — заверил я и с удовольствием похвалился всеми моими заслугами. Слово за слово, мне предложили ходить на тренировки команды ЦСКА.

Поначалу я тренировался с командой, даже поиграл немного, а потом мне предложили остаться в клубе помощником администратора.

— Мы видим, что ты способный, — сказали мне, — вполне сможешь заниматься хозяйственными вопросами.

Я не возражал. Если бы в то время я по-настоящему хотел играть в футбол, то наверняка оскорбился бы, но, как я уже сказал, неуемная любовь к футбольному мячу пошла на убыль. Я чувствовал это и, похоже, был рад, что мог оставаться в футбольном мире, не отдавая всего себя игре.

Мне приходилось заниматься организацией тренировок, судьями. В моем ведении была каптерка, где хранилась форма. Словом, работал я завхозом, помощником администратора футбольной команды ЦСКА. В принципе мне нравилось. В команде я считался кем-то вроде «сына полка». Иногда приходилось играть за дубли. Тренировал вратарей, когда Бобров или Мамыкин просили: «Алик, попинай вратарю». Я с удовольствием проводил разминку вратарей. У меня была возможность свободно выходить на поле.

По возрасту мне уже пора было в армию. Благодаря моему положению, меня прикомандировали к футбольной команде ЦСКА. Так и пролетели незаметно два года. Я числился футболистом третьей категории и получал зарплату 80 рублей.

А потом, когда закончилась армейская служба, я уволился и фактически расстался с футболом, целиком посвятив себя карточной игре.

Глава 3 Катали

Чистая совесть ни лжи не боится, ни слухов, ни сплетен.

ОВИДИЙ

Играй, покуда над тобою

Еще безоблачна лазурь;

Играй с людьми, играй с судьбою.

ТЮТЧЕВ

Ташкент многим отличался от Москвы, в том числе и традиционной азартностью. Наверное, это особенность узбекской нации.

Я вырос в атмосфере азарта. И речь идет не о футболе, а о всевозможных других играх. С раннего детства я видел, как в парках, по разным углам собирались люди и играли в так называемые альчики. Я подолгу наблюдал за ними со стороны, видел, как люди входили в раж, возбуждались, спорили, ругались, ставили наличные деньги. Их взбудораженность перекидывалась и на меня. Я был еще мальчик, во многом не разбирался, но все впитывал, потому что мне это было интересно. Азартность составляла часть моей натуры. Наверное, эта черта характера и вовлекла меня в детстве в футбол — там ведь важна игра, важен успех, важно первенство.