Мой Шелковый путь

— Тут есть маленький отельчик.

— Ты останешься там ночевать?

— В Толмедзо? Нет, постараюсь уехать сегодня. Но тут с машинами, наверное, трудно. Так или иначе, завтра я приеду к вам.

Я положил телефонную трубку и посмотрел на женщину, сидевшую за конторкой. Она ответила мне безучастным взглядом.

— Сколько до Рима? — спросил я.

— Восемьсот километров.

— Черт возьми! А до Милана?

— Пятьсот.

— А где же мы находимся?

— В Толмедзо.

— Я понимаю, что в Толмедзо. Но где это? Можно отсюда как-нибудь до Милана добраться?

— Сейчас ничего нет. Можно из Венеции самолетом, но только завтра. Или на такси можно.

— А сколько будет стоить такси?

— Пятьсот евро.

— Годится. Вызовите мне такси.

— Хорошо, синьор. Ждите.

Я пошел на веранду, таща за собой мой полиэтиленовый мешок с прессой. Устроившись на стуле, я вытянул ноги и стал ждать. Машина подъехала минут через пять.

— В Милан, синьор? — спросил круглолицый водитель, заросший черной щетиной.

— В Милан, — подтвердил я и устало плюхнулся на заднее кресло.

Ощупывая дорогу желтым светом фар, такси помчалось в ночь. По пустой трассе мы ехали быстро.

— Долго нам? — поинтересовался я.

— Четыре часа.

— Я хочу позвонить. Дайте мне телефон.

— Нет, синьор.

— У вас есть мобильник? Дайте мне позвонить в Москву. Сколько будет стоить?

— В Москву? Нет, синьор. Не дам.

— Почему?

— Не дам.

— А в Италию? В Милан можно?

— В Милан можно. Но не бесплатно.

Он назвал какую-то сумму (сейчас уже не вспомню какую) и протянул мне мобильник.

— Милан? — уточнил он.

— Милан.

Я набрал номер одной моей приятельницы, жившей в Милане.

— Наташа? Это Алик.

— Здравствуй. Ты откуда?

— Из такси. Еду в Милан.

— Ты вышел?

— Да. Скажи, у тебя есть наличные деньги?

— Есть, конечно.

— Мне нужно снять номер в гостинице. Сможешь сделать это для меня?

— Сейчас зарезервирую номер. Как только будешь в отеле, позвони мне. Я подъеду…

Потом я провалился в дремоту и, когда проснулся, не сразу понял, где я и почему передо мной мелькают какие-то огни.

— Милан, синьор.

И я сразу вспомнил весь минувший день.

День был долгим и неподвижным, а вечер получился стремительным и разнообразным, как калейдоскоп…

Войдя в фойе гостиницы, я остановился.

Это был хорошо знакомый мне отель. Забытые ощущения возвращались ко мне. Десять месяцев тюремной камеры показались мне гнусной и неуместной заплатой на моей жизни.

Теперь я ощутил прежний благоухающий воздух красивого мира. Под ногами сиял мраморный пол, над головой пылали сотни ярких ламп… Горячая ванна, большое зеркало, мягкий банный халат…

— Как хорошо, — вздохнул я, вытягиваясь на кровати.

Я заказал еду в номер.

Минут через тридцать приехала Наташа, и мы проговорили до утра. Я удивился, с какой беззаботностью мне давался рассказ о тюрьме. Оказывается, время необыкновенно быстро отгораживает нас от недавних неприятных ощущений. Тюрьма осталась в прошлом, и я позволял себе думать о ней без озлобленности, досады, сожаления. Она стала просто одним из эпизодов моей жизни. Как бы плох ни был этот эпизод, я прожил его от начала до конца, он целиком принадлежал мне. Я мог не вспоминать о нем, но не мог вычеркнуть его из моего прошлого…

Утром я уже ехал поездом в Рим, к семье.

На вокзале в Риме меня ждали Марк Захарович Мильготин, сын Миша и Лола. Не думал, что когда-нибудь встреча с близкими людьми доставит мне такую беспредельную радость. Рукопожатия, объятия… они не способны передать полноту моего счастья и глубину моей благодарности за оказанную мне поддержку.

— Поздравляем, Алимжан…

Мы еще не успели доехать до гостиницы, а я уже мучительно думал над самым главным для меня вопросом: что дальше?

— Дальше будем просто жить, — ответила Лола.

— Но как, дочка? И где? Здесь жить нельзя. Я сыт здешним гостеприимством по горло…

Но итальянское «гостеприимство» на этом не закончилось. Выходя на улицу, я видел поджидавших меня агентов полиции. Они не таились, ходили за мной открыто.

— Повторяется французский сценарий, — сказал я Лоле. — Наблюдают. А что наблюдать? Я просто дышу. Просто наслаждаюсь состоянием свободы. Что они хотят увидеть? В чем хотят уличить? Они продержали меня в тюрьме десять с половиной месяцев! Разве им этого мало?

— Почему ты злишься, папа?

— Как тут не злиться?

— Какая разница, как они ведут себя? Тебе нет до них дела. Не должно быть. Ты же все равно не останешься здесь.

— Не останусь. Но раздражает их присутствие у меня за спиной! Я не останусь здесь, но не представляю, куда ехать.

— Возвращайся в Москву.

Она произнесла эти слова как нечто само собой разумеющееся. Внутренне я сразу согласился, правда, в консульство направился не в тот же час. Минул почти месяц, прежде чем я принял окончательное решение. Трудность заключалась в том, что у меня не было российского паспорта. Я никогда не отказывался от российского гражданства, но уехал-то я еще в советские времена. Для поездки в Москву мне нужны были российские документы.