Мой сосед Владимир Путин. Разговор по душам

А давай все же подумаем – может, у людей есть какие-то не известные нам принципы? Вот академик Гинзбург перед смертью из принципа запретил себя отпевать. Не хотел над собою духа ладана. У Фазиля Искандера старый наездник, умирая, наоборот, завещал, чтобы над не заколоченным еще гробом дух витал, только не ладана, а лошади; такой был верный лошадник, завещал, чтобы перед тем, как накроют гроб крышкой, через него, усопшего, лошадь его друга-соперника перескочила.

А тут – академик, нобелевский лауреат. Вообще ничего над своим гробом не захотел – ни ладана, ни лошади, ни попа гнусявого, чтобы отпевал, приятно гнусявывая… сявасявывая, никакой иной утешительной хренотени. Ну, такой человек – атеист, решил себе не изменять.

Вот ты, скажем, в своем отношении к религии за раз переметнулся. А потому, что время изменилось, и тебе стало пользительнее верить. А академику было за 90, хотя в таком возрасте даже Лев Толстой был все еще нетверд в своем отношении к Создателю, а может, и готов был окончательно в него поверить ради того лишь, чтобы маетою своей мыслительной в тупик Небытия не упереться. Вот и тебе не хотелось бы упереться в осознание Небытия. А ведь придется. Атеистическое прошлое, скорее всего, отомстит тебе за предательство.

Вот еще немного о принципах, об идеологии, о мыслях… Пенсионерка спрашивает на всю страну: «Когда будет идея, ради которой стоит жить?». А ты опять кашку манную пожиже: «Ради детей… ради семьи… ради будущего…» – и прочее такое, что каждый и так знает. А она тебя, нацлидера, на содержательность проверяла – что еще, помимо общеизвестного, можешь выразить? Она откровенно на государственную психотерапию напрашивалась. Но ты и здесь отдуплился. А мог бы для вежливости и мыслью шевельнуть – глядишь, чего-нибудь животрепещущее и выскочило бы. Не все же листать сборничек готовых лозунгов, креатив можно славливать не только в нефте-газораспределительной сфере.

Из шпаны в нацлидеры

В «АиФ» № 34 на лицевой странице – школьные фотографии: твоя, Д. Медведева, Т. Голиковой, С. Миронова… Они трое смотрят прямо, как это и свойственно большинству детей, тем более, когда их фотографируют. Один только ты вывернул взгляд на объектив; а вот рыжая собака возле твоих ног – она в естественной позе. Сидел, видно, боком, и тебе человек с фотоаппаратом сказал вдруг: «Вова, снимаю!»; но ты только глаза обратил, поосторожничав всем лицом, а тем более телом оборачиваться. Уже видно: себе на уме; решил, что часть своей сущности, в данном случае – лицо, «раскрывать», то есть прямо выставлять, не обязательно.

В том же номере «АиФ» – твое признание: «Я на самом деле был «шпаной»». Ага, уже тогда, значит, проявились твои претензии на лидерство, но, как можно догадаться, в сфере не мирной состязательности (олимпиады, шахматы и прочее такое), а конспиративно силовой. Тут, чтобы гарантированно побеждать, нужны скрытые преимущества, всякое тайное вызнавательство… Тем сильнее, значит, ты мог затаить обиду на сторонников цивилизованного, скажем так, способа самоутверждения. Шпана утверждается наскоками, обычно чем-то оснащенными; негласно устрашает, если что не так, налетами; умеет быстро исчезнуть в случае опасности или прикинуться невинной. Наверное, все это, особенно последнее, необходимо разведчику как человеку особой, завуалированной миссии. Если очень хочется довлеть, а в открытую не удается, тут в самый раз тайная власть. Судьи и прокуроры в закрытом обществе тоже обладают властью поворачивать закон по-своему. Но далеко не всякий имеет эту склонность – полагать свою волю выше, чем закон. Тугодумные шахматисты с музыкантами, во всяком случае, непригодны. Их законы – правила и ноты. Так что в юристы ты тоже неспроста пошел.

И вот навыки шпаны, образовавшись и облагородившись, тебе и в шпионстве сгодились. Все сошлось: в жизни ты себя нашел (в целом завидный факт – далеко не все себя находят), что и помогло тебе, не оглядываясь по сторонам, дослужиться до директора ФСБ. Это высокий пост, и, уверен, он был пределом твоих мечтаний. Как сказал, исполняя роль жулика в старом фильме «Черный принц», Калягин: «Он так высоко сидит, что из окон его кабинета виден Магадан…». В кресле главособиста тебе надо было от радости прыгать до потолка, потому что это и был твой потенциальный потолок. Первое время ты, наверное, и прыгал, хваля бога за состоявшуюся судьбу. Но потом этого показалось мало…

Тут я тебе расскажу анекдот. В советское время двое беседуют по телефону, и разговор постепенно съезжает на злобу дня. Тот, который поосторожнее: «Вась, может, не стоит сейчас об этом?». А тот, который беспечнее: «Да брось ты, Федя. Если всех таких, как мы, прослушивать, у них ушей не хватит!». Пока Федя думал, чем возразить, вдруг в сети кто-то третий, неизвестный, говорит полногласно, басовито и с расстановкой: «Хватит».