Мой старый друг Мефистофель

Конфликты на этой почве случались еще в самом начале его карьеры и один едва не оборвал ее. Руководство УВД командировало новоиспеченного начальника угро в один из отделов внутренних дел в сельской глубинке, где накопилась уйма, как говорят следователи, "висяков без личности" - нераскрытых преступлений, считавшихся безнадежными. Изучив приостановленные уголовные дела и организовав планомерную работу по ним, Бородин сильно поколебал это мнение. Список раскрытых его сотрудниками преступлений увеличивался день ото дня. Среди них оказался один весьма заурядный грабеж - у пострадавшего отобрали часы и ботинки. Бородин вычислил грабителя, опросив жителей округи. Им оказался шестнадцатилетний ученик сельского профтехучилища, не имевший

родителей и живший у дедушки. Когда явилась милиция, дед вынес из комнаты грязный носовой платок, в котором были детали разобранных часов "Победа". Другую улику - старые грязные ботинки нашли посреди огорода.

- Вот стервец Колька, притащил, - а на кой ляд они ему, - охал дед.

Кольку Бородин привез со стройки коровника и перепоручил следователю.

- У меня срочный выезд, - сказал он. - А ты пока составь протокол допроса. Парня подержи у себя, пока не вернусь.

Но вышло иначе. Следователь поспешил отрапортовать районному прокурору о раскрытии еще одного преступления, а тот сходу выдал санкцию на арест парня.

Узнав об аресте, Бородин обозвал следователя чуркой с глазами, попытался убедить прокурора в необходимости смягчения меры пресечения, но напрасно.

Не нашел он понимания и у начальника УВД. Тогда-то и написал свой рапорт об увольнении от службы в милиции, которому, однако, не дали хода, посчитав причину неосновательной.

Бородин хорошо знал, какая судьба ждет мальчишку. Теперь он будет под стражей до суда, а это автоматически сыграет роковую роль - его осудят к лишению свободы. В колонии он станет добычей и рекрутом криминального мира.

Эта бесчеловечная цепочка не давала сбоев потому, что правоохранительная система была заинтересована в ней. В клубок ее корпоративных интересов втягивались все - от участковых инспекторов до судей. Участковые и оперуполномоченные старались ладить со следователями, а те заискивали перед прокурорами, не скупились на презенты (чаще в виде бутылки водки), когда являлись за санкцией на арест или по поводу утверждения обвинительного заключения. А судьи были "в контакте" с прокурорами, потому что опасались, как бы не "настучали" на них в партийные органы. И дирижировал всем этим известный тоталитарный принцип - сбиваться в стаю, думать одинаково и не высовываться.

...Встречаясь с узниками в прокуренных до рези в горле, темных, оштукатуренных "под шубу" и похожих на пещеры казематах, Бородин с трудом скрывал чувство стыда и неловкости перед ними. Методы превентивного задержания, которые применялись к ним, часто не основывались ни на показаниях, ни на уликах, не давали ожидаемых результатов в раскрытии преступлений и лишь нравственно развращали сотрудников милиции, вели к упадку мастерства личного сыска.

* * *

Похищение плохо отразилось не только на здоровье, но и на настроении Костича. Ночные грустные мысли все чаще одолевали его. Он стал серьезно сомневаться в том, что его научная разработка даст благо людям. "Как же я не подумал сразу, - укорял он себя, - что она может стать лакомой приманкой для негодяев, превратиться в источник преступного бизнеса и невиданных масштабов обогащения. И именно негодяи, прежде всего, воспользуются возможностью продлить себе жизнь. Страшно представить, какое кощунственное, разлагающее влияние они будут оказывать на сменяющиеся поколения. А демографический дисбаланс от расширяющегося продления жизни? ..."

У государства Костич не нашел поддержки. Значит, надо искать частных инвесторов. Но где гарантия добропорядочности их намерений? Его уже пытались сломить. Шантаж, угрозы продолжаются и поныне. Рано или поздно бандиты добьются своего. Что же делать?

Этот вопрос стал постоянной головной болью Костича. Им все настойчивее овладевало желание уничтожить документацию, чтобы никто чужой не смог воспользоваться плодами его открытия. В конце концов решение созрело окончательно, и Кастусь почувствовал огромное облегчение.

Теперь уже не имело смысла прятаться под крышей Евгения. Не откладывая, он вернулся домой, сжег все бумаги, оставив лишь статистику лабораторных опытов и наблюдений, и уничтожил готовые к употреблению препараты.

* * *