Мой странный друг. Том 1. Книга пламени

Подросток внимательно смотрел на мальчика. Перевес в силе явно был не на стороне мальчишки, который был маленьким и щуплым. Одни глаза – большие, зеленые. Но какой бесстрашный – настоящий пацан!

– У меня лишняя удочка есть, можем вместе порыбачить, – спокойно произнес подросток, проходя мимо мальчика, – кстати, меня Прохором зовут.

– Кай, – буркнул мальчик, все еще ожидая нападения.

– Странное имя.

– Я его ненавижу.

– Почему?

– Потому что все говорят, когда его слышат, как ты: «странное имя», – злобно проговорил мальчик.

– Тогда я не буду так больше говорить, – очень серьезно произнес Прохор, – так и будешь стоять? Бери удочку!

– Я не умею ловить рыбу.

Прохор засмеялся.

– Правда? – но, видя растерянный вид Кая с удочкой в руке, спокойно сказал, – я научу тебя!

***

К вечеру, когда в ведре плескалась пойманная рыба, Кай сказал, что ему пора возвращаться домой. Прохор понимающе кивнул и протянул руку.

– Завтра придешь? Я опять здесь рыбу ловить буду.

– Приду!

– Значит, теперь вместе рыбачить будем…

Возвращаясь на велосипеде домой, Кай счастливо улыбался, поняв, что он в этом мире не одинок. Он нашел такого же, как он – изгоя, одиночку, того, кого никто не понимает и не принимает.

В тот день они много говорили, рассказывали о своей жизни, делились друг с другом своими мыслями, мечтами. В этот день каждый из них понял, что нашел друга, друга на всю жизнь…

Лишь одно омрачало сегодняшний день – это слова, звучащие в ушах Кая:

«Ты будешь военным!»

Глава 1

В гарнизоне было тихо. Относительное спокойствие на фронтах вносило размеренность в жизнь военных.

Кай вот уже вторые сутки проводил в палатке Варфоломея.

Он полулежал на солдатской койке, подложив под спину подушку. На нем была защитная военная форма, небрежно застегнутая на несколько нижних пуговиц. В распахнутом вырезе можно было увидеть нательную майку и поблескивающий на цепочке крест. Камуфляжные брюки были заправлены в грубые армейские ботинки. Одну ногу Кай поставил на кровать, чтобы удобнее было играть на гитаре.

Вот уже вторые сутки они пили, пользуясь моментом затишья. Такое бывало редко. Им повезло.

Кай в очередной раз провел пальцами по струнам. Ребята, сидевшие за столом, посмотрели в его сторону.

– Давай, нашу забацай, – сказал Перец. – Что тянешь?

В палатке, помимо знакомых Кая, было много офицеров – те, кто был допущен сюда из других частей.

Известие, что Кай тоже находится у Варфоломея, всех порадовало: он всегда рассказывал новости, о которых они даже и не слышали, да и поговорить с Каем было интересно, поэтому все чуть ли не с дарами приходили к Варфоломею, чтобы только он пустил и разрешил остаться.

Шли вторые сутки таких посиделок. Одни люди приходили, другие уходили.

Сейчас, под утро, в палатке было меньше народу. Кто-то лежал на кроватях, кто-то сидели за столом, на котором еще осталось море закуски и выпивки. Под ногами катались пустые бутылки, которые самые сознательные подбирали и уносили в мусор.

В целом картина не соответствовала армейской дисциплине. Все были одеты не по уставу: расстегнутые кители, многие в одних майках. Курили здесь же. Полог палатки был откинут, чтобы впустить утреннюю свежесть и немного избавиться от дыма.

Кай затянулся и потушил сигарету. Еще раз провел рукой по струнам. Вспомнил, что давно не играл на гитаре. Полуприкрыл глаза и чуть склонил голову к струнам, из-за чего непокорный локон упал на его красивое лицо; низким, невероятно красивым голосом он запел:

Пришел приказ – и по тревоге мы встаем.

Взяв автомат, садимся молча в самолет.

В рассветный час, когда земля еще спала,

В Афганистан приказа воля занесла.

Афганистан, красивый, дикий горный край,

Приказ простой: иди вперед и умирай.

Но как же так, ведь на дворе весна давно,

А сердце лишь тоской и горечью полно.

Голос его чуть дрогнул. Он замолчал, перестав играть. Повисла тишина. Все тоже молчали; те, кто первый раз слышали, как он поет, были поражены таким голосом.

– Тебе налить? – Варфоломей понял, что Кай вспомнил что-то свое, задумался. А вспоминать ему было что: столько лет на войне.

– Перец, передай ему стакан. Закусить дать?

Кай залпом выпил уже теплую водку.

– Нет, – сказал он, затем согнулся над гитарой, как бы сжимая ее, потом опять откинулся на подушку. Так же с полуприкрытыми глазами продолжил:

Афганистан, красивый, дикий горный край,

Приказ простой: иди вперед и умирай.

Но как же так, ведь на дворе весна давно,

А сердце лишь тоской и горечью полно.

Мой друг упал, лицо красивое в крови,

Он умирал вдали от матери-земли.

Последний раз смотрел в чужие небеса

Он мне сказал: "Свободным будь, Афганистан!"¹

– Здорово! Аж мурашки по коже! – Перец был всегда несдержан и выражал свои эмоции бурно.

– Зачем такое поешь? Нравится себе душу рвать воспоминаниями? – Фрол пристально смотрел на Кая, который все так же полулежал на кровати.

– Мне все равно. Нет никаких воспоминаний! Давно уже ничего нет.