Мой сводный американец (СИ)

— Проклятье, — рычит он в свободное ухо, — сиди смирно, Мия. Я и без того уже слетаю с катушек.

— Мам я… я позже тебе наберу, хорошо? Мне нужно бежать, прости.

Едва не пищу от испытываемых ощущений и сбрасываю звонок, ударяя нахала прямо по шаловливой ручонке.

— Это не смешно, черт тебя подери! Я ведь говорила с мамой! Что ты вытворял? Ненорм…

Речь обрывается, и я всхлипываю, когда Том обхватывает меня за шею и запрокидывает мою голову так, что наши губы оказываются буквально в сантиметре друг от друга.

— Скажи спасибо, что я не сделал этого, —

заявляет парень с дерзкой улыбкой на лице, поднимает руку выше и начинает меня щекотать.

— Томми, нет! Отвали! Только не это! — задыхаясь от смеха, пытаюсь собрать звуки в слова. — Для меня это хуже любой пытки.

— Я знаю, всегда любил так делать.

Под конец фразы его голос леденеет, словно он погружается в омут собственных воспоминаний.

После чего американец разжимает объятья, позволяя мне подняться с его колен.

Я поворачиваюсь к нему лицом и встречаюсь с искрящимся взглядом. Его буквально разрывает, но он старательно прячет это от меня или, возможно, от самого себя.

— Том, я хочу, чтобы сегодня мы позволили себе быть честными друг с другом. Поэтому я спрошу еще раз, — нервно заправляю волосы за уши, — то, что ты говорил… про гараж и твоего отца… это правда? Почему я так поступила?

— Мия, про твою потерю памяти я могу задать тебе тот же вопрос. Это правда?

— Ты мне не веришь? Боже мой, Томас! Я ничего не помню, понимаешь? НИ-ЧЕ-ГО! — Дышать становится тяжелее, а в крови закипает убойная доза раздражения оттого, что он будто не слышит меня, а, следовательно, и не верит. — Я хочу нормального объяснения, что тогда произошло! — Под конец я срываюсь на повышенный тон, чувствуя, как глаза застилает плотная пелена слез.

— Успокойся. Мы вправе не доверять друг другу. Черт, — усмехается Томми, встряхивая головой. — Прежде чем уехать, отец вызвал меня на разговор. Помнишь? Так вот, тогда я пообещал ему, что буду молчать. Взамен я потребовал определенную сумму для своей матери. Если не веришь, я могу показать перевод…

— Но зачем? — Мое лицо искажает гримаса непонимания. — Зачем Александр хотел скрыть это?

— Затем, что твоя мать не в курсе случившегося. Она не знает, что между нами произошло. А отец боится потерять вас.

— Что? Господи, да вы издеваетесь?

Боже, я с ума сойду от эмоциональных качелей сегодняшним вечером.

— Мия, — дверь с грохотом врезается в стену, и в мою комнату бесцеремонно вваливается подруга, — ты дом… —

Яра замолкает, увидев, в какой позе мы находимся.

Я замечаю, как она проходится по мне осуждающим взглядом, и тут же поправляю на себе халат.

— Входная дверь на первом этаже, Ярослава. Что ты себе позволяешь? — едва не рычу на нее, шокированная подобным хамством.

— Это я что себе позволяю? Я, значит, переживаю за тебя, искала весь вечер, на звонки не отвечаешь, с вечеринки сбежала, а оказывается, ты просто решила уединиться со своим братцем! Мия, — Яра срывается на истерический смех, — так вот в чем причина! Ты приревновала ко мне Томаса? Серьезно, подруга? Он твой брат! Ваши родители женаты, и вы одна семья! Твоя мать хоть знает, что ты та еще извращенка? Представляю ее выражение лица…

— Заткнись!

Том подрывается с места и, схватив за локоть, выволакивает ее из комнаты. А я продолжаю сидеть, не в силах сдвинуться с места. Боже, да она же растреплет на каждом углу… Нет! Я сейчас же уеду.

С этими мыслями я хватаю и натягиваю на себя первую попавшуюся в шкафу одежку. Потом сгребаю все наличные, телефон и пулей вылетаю через черный вход, пока американец выпроваживает мою подругу.

Глава 26

Томми

Я готов на месте придушить Подольскую, поэтому от греха подальше заставляю себя выбросить ее за дверь. Стерва. Надо же было так все испортить! Меня буквально разрывает от желания как можно скорее очутиться в комнате с Мией, но надежда вернуть разговор в прежнее русло и ее на свои колени минимальна. Уверен, сейчас сестренка проклинает меня за то, что позволила себе забыться в моих объятиях. А так и было, ведь ее тело помнит меня. Не знаю, насколько правдива ее история о потере памяти, но то, что Мия на самом деле увлекалась плаванием, заставляет допустить такую мысль.

— Томми, ай! Больно же! Пусти! — верещит Ярослава, вырывая меня из размышлений, пока я волоку ее к выходу.

— Какого черта ты сюда притащилась?

— А что, нельзя было? Да на вечеринке только и говорят о вашем поцелуе. Ни Мия, ни ты не брали трубку, вот я и приехала. Зачем ты это сделал? Или для тебя нормально прийти на вечеринку с одной, а сосаться с другой? Я уже молчу о том, кем она тебе приходится…

Нарочно дергаю ее за руку, чтобы прекратила нести чушь. Бесит.

— Знаешь, что я больше всего терпеть не могу в девушках? — сдавленно цежу я и, добравшись до двери, рывком разворачиваю Ярославу лицом к себе, отчего она едва удерживает равновесие и то благодаря мне. — Когда вы бегаете за парнями как собачонки!

— Ты вообще обнаглел?! За языком следи!