Мой сводный идеал

― Давыдов Андрей! Его сбил ДАВЫДОВ АНДРЕЙ! Его машина ― черная «Ауди» с номерами три шестерки! Он снял номера, но это был ОН! Он сделал это! ОН! Найдите его! Не дайте ему скрыться!

Машина реанимации приехала уже через десять минут, но и эти минуты показались мне целой вечностью. Следом за ней ― Руслан, дрожавшим голосом сообщивший, что ему не удалось догнать его.

Он крепко держал меня за руку, когда Тимура осторожно перекладывали на носилки и грозился убить тварь, которая сделала это с его братом.

Мы ехали в больницу следом за машиной реанимации, которая неслась по Москве с включенной сиреной. Нас всех трясло от страха и непонимания, насколько серьезны травмы Тимура и выживет ли он после такого удара?

Руслан позвонил папе, сообщил, в какую мы едем больницу, и он приехал туда даже быстрее нас и машины реанимации. Папа быстро поднял всех на уши, кому-то позвонил, и больше двух часов мы провели в коридоре, находясь в полной неизвестности, пока в операционной творилась настоящая суматоха.

Медсестры бегали туда-обратно, в операционную зашли не меньше пяти человек, через минут двадцать приехал какой-то пожилой мужчина, поздоровался с папой и через пять минут он прошел мимо нас уже переодетым в хирургический халат, на его голове был колпак, на лице ― медицинская маска.

― Он вытащит его! ― уверенно сказал папа. ― Это тот врач, который спас Илью Белова.

Про Илью Белова ― молодого парня, когда-то работающего в папиной строительной компании, знала, наверное, вся столица. На одной из строек жилого дома парень, решивший сделать опасное селфи, грубо нарушил технику безопасности и упал с высоты четвертого этажа.

Врачи говорили, что он не жилец. Но папа сделал все возможное, чтобы он выжил.

И выжил, благодаря этому доктору.

После того случая прошло больше года и сейчас с ним все в полном порядке. Он прошел долгую реабилитацию, которую оплачивала папина фирма. На стройку, конечно же, не вернулся, но они с папой по сей день общаются, и папа не перестает беспокоиться о его здоровье.

Доктор вышел в коридор, и мы замерли, глядя на него, как на последнюю надежду. Я чуть не упала в обморок от волнения и страха услышать плохую весть. Руки дрожали, ноги стали ватными, я едва поднялась со стула.

Он подошел к нам, снял колпак, устало вздохнул и сказал слова, которые я буду помнить до конца жизни.

 Которым я буду благодарна до последнего вдоха.

― Парень в рубашке родился. Жить будет!

И в следующую секунду я упала на колени и, закрыв лицо ладонями, расплакалась. Рыдая, благодарила доктора, готова была руки его целовать, молиться за него.

Папа поднял меня на ноги, прижал к себе, я немного успокоилась, и доктор продолжил.

― У Тимура закрытая черепно-мозговая травма, и… перелом костей таза, ― сказал он как приговор. ― Слава богу, внутренние органы не повреждены, иначе все обернулось бы совсем печально…

― Он не сможет ходить? ― хриплым голосом спросил Руслан.

Доктор поджал губы и, словно что-то вспоминая, покачал головой.

― Знаете, в моей практике после подобных травм пациенты через какое-то время танцевали чечетку, ― он улыбнулся и похлопал Руслана по плечу. ― Ну, насчет «танцевать» не обещаю, а ходить, я думаю, сможет. Правда, придется заново учиться.

* * *

― Который час? ― спросила я у папы, вставая со стула, и с трудом повернула затекшей шеей сначала в одну сторону, затем в другую.

― Половина шестого. Ты проспала здесь всю ночь, ― папа погладил меня по голове и обнял.

― А Тима как? Ты говорил с доктором?

― Тима спит. Он еще поспит немножко и проснется, ― гладя меня по спине, шептал папа.

― Он в коме? ― всхлипнула я.

― В искусственной. Так надо, чтобы ему смогли провести пару операций.

Я отодвинулась от папы и заглянула прямо ему в глаза.

― С ним же все будет хорошо, правда? Пап, ты только не ври мне. Я уже взрослая и со мной можно начистоту, ― папа вытер с моего лица слезы и улыбнулся.

― Взрослая ты моя, ― вздохнул он и снова прижал меня к груди. ― Все с ним будет хорошо. Он у нас вон какой крепкий парень! Слышала же, что врач сказал? В рубашке родился наш Тимур! Так что оклемается и на ноги встанет. А потом станцует, как там ее… эту…

― Чечетку, ― нервно хохотнула я и резко отодвинулась от папы. ― А Трояна нашли?

Папа глубоко вздохнул и помотал головой.

― Нет еще… ― Он сморщил губы и сердито уставился на меня. ― Почему ты мне ничего не рассказала про то, что он с тобой сделал? Почему я только сегодня узнал от ребят, что мою дочь чуть не изнасиловал преподаватель?

― Боялась… ― пискнула я.

― Боялась она… ― помотал головой папа. — Вот если бы не боялась, то сидел бы сейчас этот ваш Троян за решеткой, а Тимка бы… ― папа резко замолчал, но укол от его слов все равно успел вонзиться в мое сердце.

В горле встал ком, я не могла выговорить ни слова.

― Тась… Тась… ― папа взял меня за руки и заглянул в лицо. ― Я не имел в виду, что ты виновата в том, что с ним произошло, слышишь? Я просто хотел донести до тебя, что такие вопросы нужно решать полиции, а не двум студентам!