Мой сводный враг

 Н-да. Судя по всему, даже у бати личная жизнь как минимум вдвое насыщеннее моей. Не мне его, конечно, учить, клятвы верности он еще никому не приносил. Но если бы я собирался жениться, то вряд ли бы ломанулся налево с такой прытью. Иначе какой смысл оформлять отношения? Когда тебе охота спать с кем-то еще, то, может, и не стоило заводить канитель со свадьбой? Ведь не загнула же ему Ларисочка про «ни-ни до первой брачной ночи», имея взрослую дочь?

На мгновение мне стало даже жалко Олесину мать. Но только на мгновение, потому что если женщина собирается замуж ради денег, если сама вешает мужику лапшу, пуская слюни на его банковские активы, то о каком разбитом сердце может идти речь? Другое дело, отец мог бы хоть попытаться замести за собой хвосты. Только полный идиот не заметит, какими белыми нитками шита его история про внеурочный рабочий день. Черт, хоть бы Алину подговорил! Или потрудился нормально завязать галстук… Либо папа держит Ларису за слабоумную, либо она сознательно закрывает глаза на его похождения. Так или иначе, брак этим двоим противопоказан. Пусть развлекаются, как хотят, но оформлять все это юридически, чтобы в один прекрасный день отец проснулся без штанов, дома и компании, подарив семейные деньги своей мадам… Нет уж, только через мой труп.

Кажется, Олеся пришла к тому же выводу. И эта мысль вызвала у меня внезапную улыбку. Не знаю отчего, мне было приятно осознавать, что Ягодка не пыталась меня обмануть, а просто грудью бросилась на амбразуру, защищая мать от мужа-изменника. И ведь какой грудью… Я представил, как мы будем изображать влюбленную парочку завтра – и у меня даже привстал от красочных картинок. О, я сделаю все, чтобы наша страсть выглядела правдоподобно.

Всю ночь я не мог заснуть, а когда отключался ненадолго, видел кошмары, как спускаюсь к завтраку, а Олеся показывает родителям на большом телевизоре запись, где я планирую сорвать свадьбу. И делает все это, сидя на коленках у своего мента в коротенькой стриптизерской юбочке. Встал я, когда за окном только-только начинало светать, наспех оделся и двинул на кухню, чтобы сварить себе кофе и встретить Олесю в полной готовности.

Решил, что не стоит терять время, а потому, пользуясь тишиной воскресного утра, пробрался к отцу в кабинет, заглянул в телефон и выписал номера телефонов всех женщин, чьи имена начинались на «И». Пробил в интернете и обнаружил некую Инессу Полубородько, организатора свадеб, ведущую и по совместительству генерального директора ООО «Экстра Веддинг». С чего отец решил, что эта женщина – идеальная кандидатура для его праздника, я так и не понял.

Сайт «Экстра Веддинг» так и дышал пафосом, амбиции перли из каждой буковки и каждого вензеля. Стало быть, покупать эту даму надо именно за обещание, что петь у нас будут исключительно суперзвезды отечественного разлива, а среди гостей будет не протолкнуться от продюсеров и медийных персон.

Покопавшись в шкафу, я нарыл идиотскую розовую рубашку с известным итальянским логотипом. Да, в юности у меня были проблемы со вкусом, я одевался, как армянский мажор, и мне казалось, что чем больше лейблов на шмотках, тем больше шансов эти самые шмотки снять в присутствии знойной телочки.

К счастью, Лондон выбил из меня эту дурь, но сегодня немного пыли в глаза не помешает. Я облачился в самое дорогое из того, что нашел в гардеробе, расстегнул пару верхних пуговиц, хорошенько полился духами от Тома Форда, чтобы даже чихать от меня хотелось исключительно мускусными соплями с древесными нотками – и в таком виде направился к Олесе, старательно избегая зеркал и прочих отражающих поверхностей.

— Ты готова? — я без стука вхожу в комнату и застаю Ягодку возле ростового зеркала. Она придирчиво осматривает себя. Платье цветочек до колена, светлая джинсовка и дешманская белая сумка через плечо. Нет, так дело не пойдет. — Понятно, не готова.

— Вообще-то, я уже оделась! — замечает она, оборачиваясь.

Оценивающим взглядом проходится по моему наряду — да, дорогая, сам не рад — и хмурится. Неловко поправляет юбку платья.

— Мне стоит объяснять, почему твой наряд не подходит? — с насмешкой уточняю я. — Это вовсе не потому, что я хочу тебя раздеть, а потому что нам надо произвести впечатление.

— Это самая подходящая одежда, которая есть в моем гардеробе, — сухо выдает Олеся. Еще немного, и ее щеки будет цвета моей рубашки.

— Посмотрим, — флегматично выдаю я, уверенным шагом подходя к ее шкафу. Резким движением распахиваю створки.

Мда, и правда негусто. Несколько рубашек, футболки сложенные аккуратными стопками на полках, джинсы и еще пара платьев, отличающихся от того, что надето на Олесе лишь расцветкой. Взгляд скользит по полкам. Может, хоть там что-то худо-бедно приличное завалялось?

— Эй! Вообще-то это мой шкаф! — протестует она, пытаясь меня оттеснить в другую сторону комнаты. Но я держусь.

— Все мое-твое, дорогая сестричка.