Мой сводный враг

– Наверное, мне и правда не нравится идея брака между вами, – произношу я, взвешивая каждое слово. Уж не знаю, кто вытащил пробку из ванны, в которой годами залеживалась моя честность, но она все же начинает вытекать. – Но не думаю, что дело в вас.

– А в чем? – она вновь хмурится.

– В моем отце. Я не думаю, что он вообще способен быть в семье, – вот тут все же немного кривлю душой.

– Артем, ты же понимаешь, что ты для него все равно останешься самым важным человеком в его жизни? – она меняет русло этой реки лишь одним вопросом. И этот вопрос вызывает у меня усмешку.

– Я никогда не был для отца самым важным человеком в его жизни, – говорю слишком резко, сам замечаю.

У них, похоже, это семейное – что у Олеси, что у Ларисы – давить на самые для меня триггерные точки. И мастерски выводить на откровение. Видимо, очередная суперспособность.

– Ты не прав, – она качает головой, совсем как Ягодка. – Когда мы только познакомились с Сергеем, он очень много про тебя говорил. И про детский сад, и про школу. Знаешь, как он гордится всеми твоими достижениями? Честно тебе скажу, когда я только тебя увидела, мне было очень сложно представить, что ты тот самый мальчик отличник, который закончил школу с золотой медалью и поступил в такой университет со стипендией!

– Неужели мой внешний вид такой отталкивающий? – хмыкаю я. Беззлобно, скорее меня это действительно забавит.

– Хм, ну ты выглядишь, скорее, как парень, который гоняет на байке, клеит девчонок направо и налево и тратит свою жизнь попусту, – совершенно прямо заявляет Лариса. – И знаешь, я безгранично рада, что сперва узнала о тебе от твоего отца. Если бы не он, я бы не увидела в тебе довольно чуткого молодого человека.

– Чуткого? – переспрашиваю. Она что, смеется? Все, что я делал при ней – цеплял ее и Олесю. И как она вообще может по-доброму ко мне относиться и так доверительно разговаривать, будто мы старые знакомые?!

– Конечно, – она уверенно кивает. – Когда ты только приехал, я сразу это приметила. Ты очень переживаешь за отца, и это совершенно правильно. Честное слово, если бы кто-то из моих родителей, царство им небесное, оказался бы в подобной ситуации, я бы тоже напряглась. И уж точно не стала любить новую женщину отца лишь потому, что она его женщина. Это безгранично правильно. К тому же, если уж мы с тобой говорим откровенно, то я прекрасно понимаю, что твой отец совершенно не умеет проявлять свои чувства. Просто хочу тебя попросить дать ему шанс, он только-только учится, и перед ним еще целая гора работы над собой.

Я молчу. Просто смотрю на Ларису, потому что толком и не знаю, как мне реагировать. Лишь один вопрос колотится в черепушке пойманной птичкой: что она от меня хочет? Хочет, чтобы я перестал вступать в конфронтацию с отцом? Чтобы я позволил ему чуть больше? Или чтобы я отстал от их брака?

Внезапное осознание проносится вспышкой – мне нравится эта женщина. Нравится, как мать Олеси, как возможная невеста папы. Мне симпатична ее откровенность, ее слова. Лариса будто сразу поняла, что если будет ходить вокруг да около, я не отнесусь серьезно к тому, что она говорит. Обязательно увижу потайное дно. Но как его видеть сейчас, когда она прошлась по всем моим уязвимым местам, но при этом сделала абсолютно безболезненно.

– Если свадьба состоится, твой отец в надежных руках, – продолжает она. – И это никак не противится тому, что ты для него навсегда останешься самым родным и дорогим человеком.

– Если свадьба состоится? – напряженно уточняю. Не знаю, радоваться ли мне этой оговорке, открывать шампанское или расстраиваться? Впервые чувствую себя настолько запутавшимся.

– Не обращай внимания, – она впервые за весь разговор отводит взгляд. – Это все мои женские заморочки.

Лариса встает с кресла и направляется к выходу.

– Спасибо за разговор, – вслед бросаю я.

– В следующий раз надеюсь на такую же откровенность с твоей стороны, – оборачивается уже в проходе и с добродушной улыбкой мне подмигивает.

Стоит двери за ней закрыться, как я откидываюсь обратно на кровать. Даже беру в руки телефон, поймав себя на желании написать Олесе. Что-то типа «Поболтал по душам с твоей мамой, она прикольная». Меня даже почти не останавливает то, что она на свидании с каким-то мудозвоном. Но в это почти упирается все. Я не должен, не имею никакого права. Ни морального, ни физически.

Какой-то фантомный зверь, сидящий внутри меня, недовольно ворчит. Хочет рыкнуть «Олеся моя», но я душу его своим рацио. Буквально бью по рукам. Даже телефон откладываю куда подальше.

Уже шесть. Что они там делают эти два часа? Наверняка он повел ее в какое-нибудь ванильное место, от которого обычно текут все девчонки. Что-то типа контактного зоопарка или зеркального лабиринта. Тьфу, ни ума, ни фантазии.