Мой сын Далай-Лама. Рассказ матери

Я замечала – часто не без тайного ликования, – в какой трепет моих родителей ввергали дед с бабушкой. Например, если дед восседал на канге (подогреваемом возвышении для сидения и сна), социальные условности запрещали моему отцу сидеть рядом с ним. Почтение к старшему требовало, чтобы он либо стоял, либо усаживался на пол. Я же могла забраться на канг рядом с дедом и наслаждаться ощущением безопасности в его объятиях. Я нарочно провоцировала отца подобным образом, демонстрируя, что в присутствии деда я была маленькой хозяйкой и могла поступать, как мне заблагорассудится.

Когда дед пил чай, свой любимый напиток, традиция запрещала отцу делать то же, если только дед не приказывал ему: «Таши Дондуп, сядь и выпей чашку чая». Но даже в этом случае отец никогда не усаживался на стул, а должен был удовлетвориться сидением на корточках на полу. Стулья предназначались только для равных, встречавшихся с глазу на глаз.

Каждый вечер после заката, когда семья собиралась на ужин, я пристраивалась рядом с дедом – наш тайный условный знак, что после ужина мы собирались хорошо провести время вдвоем. Я завороженно слушала его бесконечные сказки и истории. Больше всего я любила рассказ о том, как он выбирал мне имя и боролся за него с остальными родственниками.

В детские годы дед оказал на меня огромное влияние. Он умел наслаждаться жизнью и ценил каждый опыт, встречавшийся на его пути.

Уже в раннем детстве меня очень удручал тот факт, что я родилась девочкой. С самого юного возраста мы уже отдавали себе отчет в разнице между ролью и задачами мужчин и женщин и в том, что во всех семьях родители больше радовались сыновьям. Рождение дочери иногда даже считалось проклятием. Я слышала об одной бедной семье, утопившей новорожденного ребенка-девочку. В нашем земледельческом обществе на дочерей смотрели как на обузу. Маленькая девочка только ела и требовала заботы и внимания, не принося семье никакой пользы. Позже, когда она подрастала, ей нужно было обеспечить приданое, после чего она выходила замуж, покидала свою семью и уходила в другую. Сыновья же, напротив, своим трудом приносили пользу семье. Они оставались дома, и их дети еще более укрепляли семейное благосостояние.

Я много раз спрашивала деда, не хотел ли он, чтобы я родилась мальчиком. Я не вынесла бы разочарования, если бы он подтвердил мои опасения, Он дергал меня за уши и отвечал:

– Разве в таком случае я сказал бы, что ты девочка, еще до твоего рождения?

Его слова наполняли меня восторгом. Для меня очень много значило, чтобы меня любили ради меня самой, независимо от того, девочка я или мальчик.

Те ранние годы моей жизни были полны радости. Они никогда не изгладятся из моей памяти. Я могла смеяться, словно только что услышала самую смешную шутку в мире, наслаждаться красотой деревьев и цветов, гладить лошадей и коров и мечтать обо всем, что только мог вообразить мой детский ум.

3. Беззаботное детство

Неожиданно пришла разлука с дедом и бабушкой. В 1905 году дед купил ферму в Гуяху (другое название – Танантван), примерно в семидесяти пяти километрах от Цонки. Сначала это была территория, населенная мусульманами, но когда они начали войну с китайцами, те их изгнали. Тогда-то дед и приобрел эту усадьбу. Вернувшись в Цонку, он сообщил сыновьям о своей покупке и поинтересовался, не хотел ли кто-нибудь из них уехать и поселиться на новом месте. Оба брата моего отца отказались на том основании, что предпочитают не селиться в мусульманском районе. Мои же родители пожелали переехать.

Я не помню переезда семьи, ведь тогда мне было всего пять лет. Гуяху было очаровательным местом, оно не слишком отличалось от Чурхи. Расстояние между ними было невелико, так что нам требовалось от трех до пяти часов, чтобы доехать на лошадях от одной деревни до другой. В те дни передвигаться можно было на повозке, запряженной дри, дзо или лошадьми, или верхом. Мы переехали в Гуяху с восемью или девятью слугами, стадом овец и несколькими людьми, занимавшимися уходом за животными, прихватив с собой только одежду, еду и самое необходимое.

Разлука с дедом и бабушкой разрывала мое сердце. Но дед часто навещал нас. Он любил лошадей и отлично ездил верхом, пользуясь любой возможностью навестить родственников и друзей. Уезжая, он всегда говорил моей матери: «Дома Янзом, не позволяй детям выходить, пусть они будут на террасе или в саду, чтобы их не съели волки». Поговаривали, что волки уносили детей. Однако нас, девочек, вообще редко выпускали из дому, а если выпускали, то только на террасу. Родители были очень строги с нами.

Отношения между братьями и сестрами всегда были нежными и теплыми – наши братья часто принимали на себя роль «маленьких отцов». Эти связи были особенно близкими, поскольку подразумевалось, что сестры скоро выйдут замуж и покинут родной дом. Кроме того, долгом брата было обеспечить сестре счастливое и свободное детство, чтобы она смогла взять свои мечты с собой во взрослую жизнь.