Мой сын Далай Лама. Рассказ матери

Бабушка была набожной женщиной. Каждое утро она первым делом читала молитвы и делала подношения семейному божеству. Именно она научила нас основам религии. У меня были аквариумы, и я кормил рыбок живыми червями. Застав меня за этим занятием, бабушка пришла в ужас и заявила, что скармливать одно живое существо другому – большой грех. На меня это произвело огромное впечатление, и мы перешли на сухой корм для рыбок, чтобы не принимать участия в убийстве.

Она любила рыбок. Мы вместе смотрели на них и давали им разные имена. Она обратила мое внимание на то, что у всех рыбок разный характер: одни были жадными, другие – благородными. Она научила нас ценить жизнь.

С марта по ноябрь мы жили в школе-интернате. Затем все семейство отправлялось на зимние каникулы в Калькутту. Моле было за шестьдесят, но она оставалась открытой всему новому и любила шутки и веселье. Бабушка брала нас на пикники и позволяла пробовать продававшуюся на улице индийскую пищу. Она любила кино и часто брала нас с собой. Ей особенно нравились индийские фильмы, в которых слезы лились рекой и было много песен и танцев. Разумеется, они были на хинди, поэтому она не понимала диалогов, но мы помогали ей как-то сориентироваться в развитии сюжета. Она сама была великолепной рассказчицей. Любила пугать нас историями о кошке-призраке, которая крала хлеб у богатой семьи и отдавала его бедной. Ее сын Норбу уехал в Штаты преподавать в университете штата Индиана. Во время визита к нему она глубокой ночью с удовольствием смотрела по телевизору фильмы ужасов.

Каждый раз, когда мы с братом дрались, Мола разнимала нас и решала, кто прав, кто виноват. Мы уважали ее решения, ведь она всегда была справедливой. Она никогда ничего не навязывала нам и не просила сделать что-нибудь для нее. Ее любовь и сердечность дарили нам чувство безопасности.

У нее были огромные серванты, в которых она держала свои вещи – в чистоте и порядке, все на своем месте. В глубине некоторых ящиков и полок этих громадных сокровищниц всегда были спрятаны сладости или какие-нибудь другие угощения для нас, ее внуков. Когда нам чего-нибудь хотелось, мы просили ее, и она неизменно была готова отдать нам все, что у нее было.

Я восхищался бабушкиной силой, как физической, так и душевной. На ферме мы строили новый дом с лестницей, спускавшейся во двор. Однажды она поскользнулась и пролетела целый лестничный марш из восьми или десяти ступенек. Все мы сразу же бросились к ней. Бабушка лежала на земле. Она была уже весьма пожилой женщиной и сильно ушибла спину, но мгновенно поднялась и сказала: «Не волнуйтесь, со мной все хорошо». Бабушка никогда не показывала вида, что ей больно, она редко болела и отличалась крепким здоровьем. Многие из ее детей умерли в младенчестве, но она всегда переносила эти потери мужественно и с полным самообладанием.

Большую часть жизни бабушка много работала и не любила безделье. Когда она, беременная, жила в Лхасе, то имела обыкновение в качестве физического упражнения подниматься по лестнице на крышу дома и таскать камни туда и обратно. Как в наши дни люди занимаются тяжелой атлетикой, так и она носила эти камни. Она говорила нам: «Вы совершенно испорченные люди. Вы не знаете, что такое тяжелая работа».

В начале 1960-х годов мы организовали тибетское представительство в Женеве, и брат Его Святейшества Лобсанг Самтен переехал туда в качестве нашего представителя. Бабушка тоже поехала с ним и некоторое время провела в его семье. Затем она отправилась в Блумингтон, штат Индиана, чтобы немного пожить в семье Норбу. Она по очереди навещала всех своих детей, включая Его Святейшество в Дхармасале и нас в Дарджилинге. Мы всегда были рады ее видеть. Ее общество доставляло нам ни с чем не сравнимое удовольствие. Она никогда никого не бранила и не критиковала. Ее естественный авторитет вызывал уважение у всех, кто имел честь знать ее.

Мой отец переехал из Тибета в Китай, когда ему было всего шестнадцать лет. Он хотел получить образование и изучить административное дело. Там он женился на китаянке, а так как среди тибетцев господствовали сильные антикитайские настроения, бабушка посоветовала ему не приезжать в Лхасу с женой. И тогда мои отец с матерью переехали в Индию. Там в 1950 году родилась моя сестра, в 1951 – я, а в 1954 – мой брат.

Бабушка относилась к моей матери доброжелательно и чутко. Несмотря на существовавшие веками подозрительность и соперничество между тибетцами и китайцами, обе женщины жили очень дружно. Мола послала свою младшую дочь и внуков в индийскую школу, и моя мать присматривала за ними. Хотя у моей матери, современной, образованной женщины, были свои, непривычные для бабушки методы ведения хозяйства и воспитания детей, Мола признавала их и всегда поддерживала сноху. Она видела, что мама оказалась способной ухаживать за шестью детьми, относиться к ним как к своим собственным и учить их думать прогрессивно. Я никогда не слышал, чтобы они ссорились или критиковали друг друга, и никогда не чувствовал ни малейшей враждебности с той или другой стороны.