Мой тантум. Книга аквамариновая

— Инь, — только и смогла пролепетать я из под его свитера.

— Ого! Инь? С чего бы? Слушай, Лакри, влюбилась, так и скажи я может и подумаю, — сказал он, не отпуская меня и стаскивая с себя ботинки нога об ногу.

— Инь, как хорошо, что ты пришел! Я так ждала тебя! — я не совсем контролировала свои слова, но ничего не могла поделать, даже зная, что он позже припомнит мне все сказанное и непременно поиздевается.

— Пугаешь, Динь. Реально! — он отцепил мои скрюченные пальцы от своей куртки, скинул ее прямо на пол и обнял мое лицо своими горячими ладонями, заставляя посмотреть ему прямо в глаза, — Лар, что с тобой, детка?

Вот такого его голоса я вынести не смогла. Я кинулась ему на шею и заскулила, жалобно, без слез. Он окаменел на мгновение, потом вскинул меня на руки и понес к дивану. Там он усадил меня к себе на колени, и, прижимая к груди, начал гладить меня по волосам, по лицу.

В комнате было сумрачно, горела только одна лампа, позади нас. И в этом полумраке его глаза горели пламенем. Суперарэ всегда огонь.

— Динь, кто тебя обидел? — он был в ярости.

— Никто, — проскулила я, норовя зарыться поглубже под ворот его свитера, тычась носом бессмысленно и слепо в его теплую шею как щенок.

Он прижал меня еще крепче. Ребра не треснули и аминь! Потом перехватил меня за талию и посадил поудобнее. Сам откинулся на спинку дивана, увлекая меня за собой. Так мы и сидели. Я, распластавшись по его широкой груди, уткнувшись носом в его шею и он, не разжимая рук на моей спине и талии.

Он заговорил первым, спустя какое-то время.

— Я тебя прикопаю, козявка. Вот честно. Если сам не подохну от твоих вот таких дивертисментов, — а голос такой проникновенный, обеспокоенный и совсем не злой.

— Инь, не надо, — я погладила его щеку ладошкой, скорее из желания успокоить его, нежели от каких-то там чувств (так ли это?).

В этот момент вой ветра стал оглушительным, и в окно грохнуло деревом.

— Ой, мамочки! — пискнула я.

— Ты ветра боишься? — он был удивлен нереально.

— Да…

Ин помолчал немножко, потом тихо спросил.

— Расскажешь? — в голосе беспокойство и нежность и еще что-то такое, что мне было непонятным, — Динь, что-то случилось? Почему именно ветра боишься?

И я прямо в этот момент, поняла, что не могу больше держать свою боль в себе. И если и поведать свою печальную историю, то только ему. Ин поймет. Он всегда меня понимал. Я никогда не говорила ни с кем о том, как погибла мама. Даже с дедой. Особенно с дедой. Не могла я взвалить на него еще и эту беду. Он потерял сына, потом мою маму. Так зачем огорчать его еще сильнее?

Обняв Марка за шею, прижалась к нему и начала свою историю, так долго скрываемую мной ото всех и навсегда оставшуюся в памяти. Я рассказала ему все, все. И про маму, и про пауков, и про свое пятилетнее молчание, про то, что я никогда не плачу. Когда же рассказывать уже было нечего, я просто устало выдохнула ему в шею и затихла.

Ветер гудел, ветки деревьев громко бились о стекла.

Мы еще очень долго сидели в полумраке. Я постепенно отошла от срыва и мозг мой пытался заработать, но у него выходило плохо.

Марк, все еще обнимая меня, шевельнулся, просунул руку под копну моих волос, заставил посмотреть на него.

— Мы переживем это, Динь. Не сомневайся, — вот и все.

Я даже сморгнула, очнувшись от своего забыться. И, правда, чего это я? Марк же рядом. С ним можно все пережить! И Фрола и математику и торнадо, захоти он пронестись по столице.

Потом Ин снова заговорил.

— Знаешь, я всегда думал, что мое детство далеко от идеала, но у тебя все гораздо сложнее. Я понятия не имею, где ты берешь силы радоваться жизни и дарить эту радость другим, но я искренне горжусь тобой, маленькая козявка. Ты у меня очень сильная девочка. И еще помни о том, что есть я. Я никогда и никуда не улечу. Хрена лысого, кто меня сдвинет, пока я сам того не пожелаю. Ясно?

Я замерла в немом восхищении. Поверила. Снова ткнулась в его шею и благодарно заулыбалась. Должно быть, Ину было щекотно, но он стойко это перенес.

— Инь, ты самый лучший, — пошептала я, проваливаясь в сон.

Перед тем, как окончательно заснуть, я почувствовала, что он тихонько поцеловал меня в макушку. Очень хотела сказать ему что-то приятное, но сон утащил меня.

Пробуждение было пикантным, иначе и не скажешь.

Открыв глаза, увидела за окном сумрачную хмарь ноябрьского утра. В комнате моей было все так же темно, как и вечером. И все так же горела лампа. Лежать было удобно и тепло. Я даже улыбнулась на радостях. Потом полусон окончательно слетел с меня и я поняла, как и на ком я лежу!!!!!

Боже!!!!

Думаю, что ночью, когда я уснула, Марк уложил меня на диван и улегся рядом. Моя голова лежала на его груди, нога на его ногах, рука на его животе. Прямо картинка из кино о любовниках!!!! Караул!!!

Сам Бес дрых богатырским сном, раскинувшись во всю длину нашего с ним лежбища. При этом его рука преспокойно лежала на моей попе!!!!