Мой телефон 03

Утро, час скучающих шизофреников и одиноких стариков. Их в классификации типичных пациентов величают «вызывашками». Звонят они каждые сутки, а то и раз в час, сообщают разнообразные жалобы. Прибывшая бригада оставляет их на месте, закрывает карточку «органическим расстройством мозга», списывает бесполезный сосудистый препарат. Им ничем нельзя помочь, кроме как приезжать раз в сутки, чтобы проведать. Особенно агрессивных и назойливых диспетчер, подустав за смену, занесет в память телефона, присвоит контакту имя «глухой», «артист» или «припадочный» и час-другой не принимает от него звонки. Потом совесть замучает, возьмет трубку и тут же пожалеет об этом.

– Ало! Ало!

– Не орите в трубку! Когда вы уже слуховой аппарат купите, Лев Иванович! Говорите! Говорите!!!

– Нужна скорая на Татарскую, 150!

– Вы уже вчера вызывали, Лев Иванович! Сегодня что случилось?

– Татарская,150!

– Случилось что? Я вас не слышу, перезвоните!..

Мне надоело, и я отдаю карту в направление. «Человеку плохо…»

– 44-й, скорая слушает.

– Ало, меня зовут Владимир, я нахожусь в районе Томиловки…

– Маш, Томиловку я уже принял, там роды, 36 недель.

– Владимир, вы рожаете?

– Ало! Какие-то помехи на линии. Меня зовут Владимир, и я не рожаю! Я отравился грибами!

– Маш, привет, мы только из второй городской, труп у них.

– Ало, бригада? Ну слава богу, хоть кто-то его нашел. Подробности есть?

– Да, мутная история. Лежал в областной с пневмонией, с улучшением переведен в медсанчасть, оттуда с инсультом увезли во вторую городскую, неврологию исключили, вернули в медсанчасть, потом с температурой опять во вторую, там температура упала, хотели вернуть – и не успели. Покатался перед смертью.

– А вот и Лев Иванович. Твоя очередь отвечать.

– А мне артист дозванивается. Ало. Ну сегодня-то что у вас?

– Плохо мне!

– Голова? Сердце? Почки?

– Все!

– У вас гипертония?

– Да!

– Онкология?

– Да!

– Эпилепсия?

– Да!

– Синдром Клайнфельтера?

– Да!

– Ну, Шарипов, может, сегодня обойдемся без этого?

– Нет!

– Вам поговорить не с кем? Поговорите со мной, зачем врачей гонять?!

– Ало, доктор, это сестра его, не нужна ему скорая, вы же знаете! Ой… похоже, нужна…

– Что там?

– Упал на пол, в судорогах бьется.

– Ну это же артист, как будто первый раз!

– А может, и последний. Девушка, приезжайте, а?

– Вызов принят, ждите.

– Третьему пульту, диспетчер направления. Оформляйте карты нормально! Что значит «съел несвежую дохлую мышь»?

– Это значит «ребенок до года».

– А «инородное тело в женских половых путях»? Подождите, не объясняйте, я не хочу этого знать. И что же оно в них все лезет и лезет.

– Скорая, 44-й. В сознании?

– Нет!

– Дышит?

– С трудом. Уже! Уже перестал дышать!

– Неизлечимо больной?

– Не знаю, я не знаю!

– Онкология есть?

– Он не дышит!

– Вызов принят.

– Третьему пульту, почему «без сознания, причина неизвестна», если онкология?

– Они не уверены.

– Ну как же, вот диагноз в базе!

– Я не посмотрела.

– Бригада после суток, сорвали с пересменки. Привет вам от них.

Без сознания по неизвестной причине – вторая срочность, онкология – третья, раковых больных в четвертой стадии не реанимируют, а значит, делать там бригаде особо нечего. Но я не уверена, я их не вижу, и многое мне неизвестно. Недостаток информации вызывает страх, пока не поймешь, что, обладая властью распределять время, ты все равно ничего не решаешь.

– Ало, скорая помощь, 38-й. Не слышу вас, перезвоните.

– Скорая, 44-й. Я вас не слышу.

Несрочный вызов

Жизнь. Забавно. Как мы находим слова, чтобы обозначить то, что не можем определить?

Диалоги скорой помощи

Это люди. Их узловатые извилистые вены напоминают русла и дельты рек. Сеть капилляров, отбрасывающая тень на усталые веки – трещины на высохшей и такой же усталой земной коре. Складки на их вспотевших и бледных ладонях с дрожащими пальцами – прожилки кленового листа, обращенного к осеннему свету. Шрамы от травм и операций – вызревшие провалы в зернистости августовского млечного пути. Родимые пятна на горячей желтеющей коже объединяются в созвездия. Уникальный орнамент отпечатка пальца – это и русла давно высохших марсианских озер, и рисунок каньона, вид из космоса, и микроскопические трещины на испарившейся капле морской воды. Лопнувший сосуд на склере подобен разряду молнии, морщины в уголке глаза – географически выверенным складкам горных массивов. Они – целые миры и наши пациенты.

А мы – фельдшера, и я понятия не имею, кто мы такие.