Мой Темный рыцарь (СИ)

— Су..-шиплю я, глядя на юбку. И тут же становится стыдно за свои черные мысли. — Я где-то зацепилась и теперь на самом видном месте жуткие затяжки — говорю Натали. Но ее не проведешь.

— Ионова, ты же будущая прима, а ругаешься матом, как сапожник, — ржет Натали, как будто знала больше, чем говорила. Забей на юбку, мелочи жизни это все. Я вот за то, чтобы танцевать Жизель в Большом, душу продала бы. Что там душу, я бы голая согласилась. А ты из-за затяжек расстроилась…

— И правда, фиг с ней с юбкой, прорвемся. Я рада, что ты с нами. На рожу Семеновой в одиночестве смотреть не хочется что-то.

И мы побежали по лестнице вниз. Есть хотелось неимоверно.

— Я с утра даже воду пить боюсь перед взвешиванием. Не дай Бог лишний грамм, прощай балет! — поделилась с Натальей я.

— Да, жаль, что нет того, кто посоветовал бы, как правильно питаться. Так, чтобы желудок не угробить. Нам ведь не до того, мы просто перестаем жрать и пить совсем, только бы влезь в параметры. Ради кого бы то ни было не станут перешивать костюмы, — тараторила Натали. — Я их уже видела, Ирис, они потрясающие. Такие красивые… — Натали картинно закатила глаза.

— И это говорит человек, который ночью бессовестно жрал бургер, запивая колой. Наташка ты ведьма, ешь и не толстеешь. Не то, что я. От одного вида еды набираю.

— Ионова, тебе не говорили, что завидовать надо молча? А так, ну что есть, то есть. Наверное, все-таки ведьма.

Я остановилась, мне было не спокойно. На языке вертелся вопрос. И хотела знать честный ответ.

— Наташ, можешь мне ответить? Только честно, — выпалила я.

— Постараюсь Ионова, спрашивай. Хотя, я знаю, что ты хочешь знать, — с улыбкой ответила Натали. — Я экстрасенс, видела меня на ТНТ в прошлом сезоне?

— Я серьезно, — меня раздражала ее манера отвечать вопросом на вопрос.

— Да не ссы, Маруся. понимаю, что сейчас каждый сам за себя. Знаешь, я здесь только 3 года, но все это время вижу, как ты словно робот пашешь и пашешь в зале на занятиях, до и после них. Учишь языки, математика и химия просто отлетает от зубов, играешь в шахматы, а история искусств вообще отдельная тема. Откуда столько в твоей голове, ты вообще спишь? Я, честно просто в аху… Мне бы таких бабушку и дедушку, вряд ли бы я здесь оказалась. Ну, кто если не ты достоин быть первой? А? Вот в моей жизни тоже нет ничего кроме балета с 6 лет, но такой работоспособностью меня вселенная не наградила, хотя вроде и талантом не обделила. И, кстати ты дочитала «Трансерфинг реальности»?

— Да, ты же не отстала бы от меня, еще на прошлой неделе прочитала. Ну так, при чем здесь это?

— Плохо читала, я это к тому, что я просто верю, что во Вселенной все для меня. И если я получу главную роль или стану примой, то вовсе не потому, что придушила Семенову или выбросила тебя из окна. Хотя вот глядя, на недовольное ебало Семеновой, я уже сомневаюсь. Может мне все-таки ее придушить? — Наташка приобняла меня и заржала. И я вместе с ней.

Вот такая она, какая есть искренняя и непосредственная. Это я замороченная. Мне даже стало стыдно за свои мысли. Она особо не говорит о своей жизни, не хочет жалости к себе. Но я-то знаю. Порой людей объединяют больше всего не общие интересы, а общие психологические травмы.

Она также в детстве потеряла родителей, но она хотя бы их помнит, ей было 10, когда их не стало. Только вот у нее не оказалось, любящих и заботливых бабушки и дедушки. Над ней опеку взяла тетка по материнской линии. И не из любви к ней, а из чистой корысти. От родителей осталась трешка в центре, а она из кого-то захолустья со всем своим выводком тут же перебралась в город. Наташку спровадила в общагу и запретила ей нос казать в отчий дом. Да Натали и не рвалась, не было там ничего ее. Тетка только и мечтала, как бы избавиться от Наташки совсем, как в детской сказке про Белоснежку.

— Натали, вечером домой еду, хочешь со мной? — спросила я. Грустно было оставлять ее здесь в общаге.

— Ионова, только не надо меня жалеть. У меня на эту ночь есть уже планы- подмигнула белокурая бестия. — Увидимся.

Что же это за планы, даже страшно было подумать. Махнув ей рукой, я побежала дальше вниз по лестнице. Ржать с Наташкой можно вечность, а дополнительные занятия никто не отменял.

Глава 6. Артем

** Два года назад.

Когда я вошел в пустую больничную палату, сердце мое сжималось от боли и тревоги. Мама, моя опора и свет в жизни, лежала неподвижно на кровати, окруженная аппаратами и стерильностью больничного пространства. Усталость и боль отражались на ее лице, но в глазах все еще горела нежность и любовь. На какое-то мгновение ее лицо даже прояснилось при виде меня.

Я подошел к кровати, взял мамину холодную руку в свою, словно стремясь передать свою силу и поддержку через прикосновение. Слезы застилали мои глаза, но я старался держаться, быть сильным, чтобы стать поддержкой и утешением для нее в этот трудный момент.