Мой Террорист (СИ)

Джек на Рождество уехал с Филом в Париж. Счастливые, крутят свою романтическую любовь в самом романтическом городе Земли. А у нас на работе корпоратив. Двадцать девятого, за два дня до Нового Года. Не знаю, что я там буду делать, наверное, просто сидеть в уголке. Я так ни с кем особенно и не сдружился. Но мне все равно хочется пойти. Мне так надоела моя серая жизнь, это унылое «дом-работа-дом». Все-таки хочется праздника, хочется музыки, нарядной толпы. Сам Новый Год я буду встречать у дяди Юры, с ним и мамой. Там же проведу все выходные, пять дней. Официально праздники заканчиваются десятого, но нашему Тору закон не писан. Да так практически во всех частных фирмах. Частник не может позволить себе терять столько времени.

Двадцать девятого рабочий день, последний в этом году. Корпоратив будет прямо в издательстве, в конференц-зале. Конечно, учитывая московские расстояния и пробки, как всегда перед Новым Годом просто чудовищные, смотаться домой, чтобы переодеться абсолютно нереально. Поэтому почти все дамы являются на работу с пакетами и чехлами, чтобы вечером, сбросив с себя лягушечьи шкурки офисных одежек, предстать перед нами прекрасными царевнами. Мужчины просто одеты чуть более нарядно и вольно, чем обычно.

На мне черные джинсы пятилетней давности. Они мне очень нравились, поэтому и задержались в моем гардеробе так долго, несмотря на то, что последние три года были мне маловаты, и я их не носил. Сейчас же влетаю в них со свистом. Они стрейч, поэтому все же неплохо сидят. Сверху навыпуск – та самая «парижская» рубашка цвета шампанского. Тонкий шелк свободно струится, придавая моему облику воздушную легкость. Почти прежний Тони. Я даже недавно подстригся, по придуманному мной рецепту – «укоротить то, что есть». В общем, вышло неплохо. Конечно, нет той небрежности, стильности, как после дорогого салона, все как-то скучнее и проще, но я думал, будет хуже. В целом я сейчас своим видом доволен. Сверху темно-коричневый кардиган, для придания наряду деловой строгости во время рабочего дня.

После обеда уже никто не работает. Технический персонал издательства выносит из конференц-зала лишние стулья, расставляет в дальнем конце, вплотную к стенке, столы. Конечно, предполагается фуршет – если всех усадить, не останется места для танцев. Какие-то парни, похоже, из IT-отдела, притаскивают компьютер, еще какую-то аппаратуру. Кейтеринговая компания привозит заказанную еду. Дамы выставляют нас с Андрюхой из родной бухгалтерии. Там сейчас шуршат потрясающие наряды, призванные поразить нас, мужчин, в самое сердце, греются «утюжки», одуряюще пахнет косметикой и парфюмерией. В коридорах полно мужиков, которых тоже повыгнали из отделов. Ощущение такое, что вся женская часть компании готовится не к обычной корпоративной гулянке, а к чему-то невероятному, не меньше, чем к Весеннему Балу Сатаны, так блестяще описанному скромным врачом Михаилом Афанасьевичем Булгаковым. Подозреваю, что в этих, явно завышенных, ожиданиях повинна личность нашего генерального.

Наконец, все приготовления закончены, аппаратура установлена, столы накрыты, дамы во всеоружии. Освещение в конференц-зале притушено до минимума, из множества утопленных в потолок лампочек горит, наверное, каждая десятая. По стенам, по потолку скользят маленькие световые пятнышки, как будто в зале вдруг пошел снег. Он кажется таким настоящим, мне даже хочется подставить ладонь, чтобы поймать снежинку. Молодцы айтишники, постарались. Музыка. Нестареющая АББА, «Happy New Year», самая новогодняя песня из всех, какие я только знаю. В парадном углу елка, украшенная золотистыми шарами разных размеров. К каждому шарику сверху прикреплен белый атласный бант. В таинственных темных глубинах новогодней красавицы переливаются крохотные звездочки гирлянды, золотые отблески дрожат на гладкой ткани. Безумно стильное дерево. Втягиваю носом свежий праздничный аромат хвои. Какой хороший ароматизатор, просто не отличить. Подхожу поближе и в первый момент даже не верю. Настоящая… Настоящая, живая елка, такая огромная. Бедный техперсонал, сколько иголок им придется вымести после праздника. Я так удивлен. И так рад. Я привык к тому, что в учреждениях ставят искусственные деревья. А в старой добропорядочной Европе даже в домах – берегут экологию, ненормальные гринписовцы. Дома у родителей всегда ставили живую, но я лет с семнадцати не встречал с ними Новый Год… Касаюсь рукой зеленой мохнатой лапы, как будто здороваюсь. Маленькие острые иголочки смешно тычутся мне в ладонь, от этого меня вдруг охватывает такое ощущение счастья, что даже щекочет в груди. Благодарно сжимаю колючее доброе чудо и отхожу в середину зала.