Мои Турки

Я написала два письма — в Сызрань родным Вали и маме Кате с просьбой приехать ненадолго и помочь. Валины родители прислали письмо с отказом и довольно обидное. Решила, что мама Катя, так любившая к нам прежде приезжать в гости зимой, приедет и в этот раз.

Но приехал папа Сережа. Маме было уже семьдесят пять лет, папа Сережа ее не отпустил.

— Ну, какая она нянька? — сказал он мне, — она совсем старуха. Папа Сережа видел, что меня и саму острое респираторное заболевание валит с ног, а баба Варя дольше шести не задерживается.

Он предложил поискать еще одну няньку, которая бы сменяла бабу Варю вечером и оставалась до утра, до ее прихода к нам. Я же должна прежде всего вылечиться и делать все свои дела и навешать Люду. Вот таков был план папы Сережи.

Но на мне висели еще и дипломы, а сроки поджимали, я продолжала подрабатывать на студентах техникума.

— А сколько же платить ночной няне? — посоветовалась я с папой Сережей.

— Придется так же, как и за дневное время, — ответил он.

— За такую плату и я согласна, — сказала баба Варя.

И я согласилась. Ну, где я срочно буду искать няньку? Да и будет ли она так ухаживать за Сашенькой? Проблема — деньги. Но папа Сережа обещал прислать рублей пятьдесят. Надежда, конечно, на дипломную подработку вечерами, когда дом спит.

Люда пролежала в больнице двадцать один день. За это время наш Саша начал ходить. Вернее, он не пошел, а побежал вдруг бегом от бабы Вари ко мне, а от меня к ней. Да так до самого отъезда из Орска и не ходил шагом — только бегом.

Пока Люда лежала в больнице, Саша от нее совершенно отвык, и первое время ему не нравилось, если она хотела взять его у меня из рук. Стоит ей к нам чуть приблизиться, он тут же на нее махал рукой, отталкивал и сердито произносил: «ф ф ф»…

Светом в окошке у него стала я, ждал с работы с нетерпением, мчался от бабы Вари с криком: «Баба! Баба!». Невозможно было ни раздеться, ни разложить вещи — вцеплялся ручонками как клещ — и не оторвать. Я старалась вставлять ключ в замочную скважину наитишайшим образом, авось не услышит. Все напрасно. Бежал к двери и кричал во все горло:

— Баба! Баба! Уа!

Это значит, ура!

Мы все привыкли к бабе Варе, а она к нам, как к членам своей семьи. Родных у нее не было, сын сидел в тюрьме. Так она и осталась жить у нас, заходя иногда в свой дом за чистым бельем. Между всеми нами никогда не было никаких трений, она восторгалась дружбой. Но от двойной платы она все равно не отказывалась, хотя видела, что нам не так уж легко, знала, что мы помогаем в Куйбышев и понемногу откладывали деньги хоть на скромные подарки ребятам в честь защиты дипломов и окончания института.

Выручало черчение. Как же здорово ночью работается! Полная тишина, вроде и голова еще светлая, спать не хочется — все получается здорово.

Но очень сердилась Люда. Она знала, что после переутомления у меня устает голова, закладывает в груди, болит крестцовая область. Одним словом, начинается обострение. Но ведь пока не болит, а работа движется, ни о чем больше и не думаешь. Я очень любила чертить, пожалуй, не меньше, чем шить. Шила простенькие вещи: халатики себе, Люде, Вале, маме Кате.

Продолжала студенческие работы выполнять украдкой и в тресте, все равно с основной работой справляюсь, и чертежей у меня больше, чем у остальных конструкторов. Начальство, наверняка, знало, но замечаний не делало.

Шла зима. Баба Варя вдруг сказала, что к ней скоро приедет дочь и нас, пожалуй, она оставит. Я расстроилась. Ну где я найду няньку? Предложили ей доплату, понимая, что приезд дочери — это предлог. Никто к ней, конечно, не приезжал.

На Новый год у Люды был в институте концерт, бал-маскарад. Часто репетировали дома, Саше нравилось.

Концерт удался, Снегурочка у Люды получилась удачная. Люда осталась довольна, пела, много танцевала.

По окончании института Игорь и Валя приехали к нам и забрали Сашеньку.

Глава 8. На пенсии

После отъезда ребят все в доме стало непривычно тихо и грустно. Тяжелее всего было расставаться с Сашей. Набралось и много каких-то вещей, Сашиной одежды. Люда поехала провожать их прямо до Самары.

По привычке я некоторое время продолжала делать дипломы, но вскоре пришлось оставить: я выдохлась. Временами самочувствие было такое плохое, что я не в состоянии была дожидаться выходного дня. Чем поможет врач? На что я пожалуюсь? Устала? Но это не болезнь. И будучи дисциплинированной прежде, теперь частенько в предвыходной день я не выходила на работу. Пусть ставят в табель что хотят, пусть ругают, пусть будет, что будет. Ну не было сил работать, словно вся я выработалась. Но, отлежавшись, в понедельник чувствовала себя лучше и работала.

Однако, начиналось лето, а с ним и жара. Комаров, начальник отдела, видел, что я изнемогаю, из-за трудного дыхания лицо становилось кумачовым. Он с третьего этажа перевел меня работать на первый, где прохладнее, там пол цементный. Прохлада состояние слегка облегчала, но несколько раз в неделю в этой комнате печатали чертежи, и приходилось дышать парами аммиака.