Мой варвар

Снова ее лицо принимает безучастное, отдаленное выражение, и это меня тревожит. Неужели что-то случилось?

Когда мы возвращаемся в нашу новую пещеру и принимаемся за дела, я очень обеспокоен. Я делаю яму для костра и разжигаю огонь, тогда как Хар-лоу на побережье находит сухую ветку и подметает пол пещеры. К тому времени, когда я ставлю жариться над огнем насаженного на вертел ползуна, чтобы его приготовить, она уже сняла свой внешний слой шкур и создала из них постель. Меня терзают душевные муки из-за того, что я заставил ее бросить остальных. Здесь, в этих местах, теплее, а ей все равно холодно? Может, я подвергаю ее страданиям?

Я не хочу, чтобы она умерла как мой отец. Мое сердце сжимается от одной только мысли об этом и мне трудно дышать. Что мне тогда делать, если Хар-лоу заболеет так же, как мой отец? Я подхожу к ней и, дернув ее, тесно-тесно прижимаю к себе. От прикосновения к ней мне становится легче, вот только, похоже, этого… недостаточно. Так что же мы упускаем? От беспомощности из моего горла вырывается рык отчаяния.

Словно ощутив мою тревогу, Хар-лоу обнимает меня своими маленькими ручками.

— Знайю, — на мгновение она прижимается ко мне и вздыхает. — Этоеда? Пахнетвкусно, — она показывает рукой на костер. Когда я снимаю многоногого ползуна с огня и предлагаю его ей, она морщит нос. — Боженуистрашилище.

Я срываю одну из ног и внутри его жесткой оболочки видно сочное бледное мясо. Я никогда не ел их приготовленными, однако выглядит и пахнет он намного лучше, чем в сыром виде. Но так как Хар-лоу — самое важное для меня на свете, я не стану есть, пока она не насытится.

Принимая от меня кусочек, она корчит личико и осторожно подносит его к своему рту. Она высовывает язык, чтобы проверить его на вкус, и, откликаясь на это зрелище, мой член пробуждается. Мгновение спустя глаза у нее загораются, и она удивленно смотрит на меня.

— Эташтукавкуснайа!

Ей нравится? Я отрываю еще одну ногу и предлагаю ее ей.

— Йешь, — указав на меня, Хар-лоу ковыряется в своей ножке, удаляя твердый панцирь, прежде чем извлечь мясо. Я делаю то же самое, а еда в таком виде, и впрямь, вкуснее. Моя Хар-лоу столько всего знает. Она невероятная. Моя грудь напевает, и ее кхай тут же подхватывает эту песню. Хар-лоу поворачивается ко мне и улыбается, затем откусывает еще кусочек.

И я успокаиваюсь, а затем тоже ем.

К тому времени, когда мы обглодали с костей все мясо, Хар-лоу уже сыта и моет руки и рот водой из кожаного мешка. Я делаю то же самое, поскольку чистота, кажется, для нее очень важна. Однако вместо того, чтобы сесть рядом со мной возле костра, она направляется к постели.

Хар-лоу похлопывает по шкуре возле себя.

— Иди ко мне, Рух.

Движимый любопытством, я иду к ней и приседаю на корточках. Она что, устала и хочет лечь спать пораньше? Или она хочет, чтобы я крепко ее обнял и ласкал ее складки? От одной лишь этой мысли мой член начинает сильно пульсировать, и я сопротивляюсь желанию его ублажить. Мне все равно больше нравится, когда к нему прикасается она.

Ее руки тянутся к моим волосам и, отведя их с моей груди, она отбрасывает их мне за плечи.

— Рух пара Хар-лоу, да? — она прикасается к своей груди, которая напевает песню. — Пара, — тогда она похлопывает по груди меня. — Рух пара. А это мур — мур — мур? Это означает «пара». Нет мур — мур — мур, значит нет пары.

Всех ее слов я не понимаю, однако то, что она говорит, мне понятно. Моя грудь ведь не начинала напевать — мурлыкать, как она это называет — пока не появилась она. Если это означает, что она принадлежит мне, я с удовольствием позволю своей груди мурлыкать все время.

— Мур — мур — это «резонанс». Тынезнаешь этослово? — она смотрит на меня с широко раскрытыми голубыми глазами. Когда я не отвечаю, она вздыхает и снова повторяет свои слова. — Мур — мур — это резонанс, — заодно их повторяю и я. И тут меня осеняет. Ага! Именно так называется это напевание.

— Резонанс, — говорю я и похлопываю по ее груди, а затем по своей.

Она кивает головой.

— Резонанс… пары. Пары… — она приподнимает лицо, а затем показывает жест пальцами. — Пары делайут детеи. Комплекты.

— Комплекты? — почему-то мне знакомо это слово. Оно напоминает мне о том, как раньше мой отец называл меня, когда я был совсем маленьким. Комплекты… это малыши, так ведь? Какое это имеет отношение к резонансу? Мой член ноет, и уже давно я задеваю им ее живот. Если она ляжет на шкуры, я восприму это, как послание, что она этого хочет, но сейчас она сидит, а лицо у нее сосредоточенно. То, что она говорит, важно, и я не должен зацикливаться на своем ноющем члене или на том, как сильно хочу прикоснуться к ней и ласкать ее до тех пор, пока она не издаст тот хриплый гортанный вопль.

Выражение ее лица смягчается, и взгляд, которым она смотрит на меня, излучает жар.

— Резонанс делает комплекты.

Я уловил, о чем она говорит, но я все никак не пойму того, каким образом это осуществляется. Мое хмурое лицо, наверное, указывает на это, потому что она протягивает руку и гладит мой член.