Мой варвар

— А теперь, — заявляет Лиз, шагая в мою сторону. Она подталкивает меня обратно к подушкам. — Почему бы тебе не поведать мне о себе? Что с тобой случилось? Из того, что рассказал Аехако, он отправил тебя за шестами для волокуши, а ты так и не вернулась. Они сочли, что ты попалась дикому животному или что-то типа того. Ну, на мой взгляд, вполне очевидно, что кому-то ты все же попалась, — она гладит меня по животу. — Но в этой истории есть кое-какие огромные пробелы, которые не помешает заполнить, и я не уйду отсюда до тех пор, пока не получу ответы.

— Разве никто уже не ищет тебя? — спрашиваю я.

— О, я сказала Рáхошу, что мне нужно пописать. Беременным дамочкам вечно нужно писать, — она делает взмах рукой в воздух. — Он решит, что я заблудилась, и прочитает мне лекцию о том, как идти по следу и бла-бла-бла, — ее губы растягивает улыбка, полная любви и обожания. — Я дам ему чуток поговорить, ну, чтобы ему полегчало, конечно. А теперь расскажи мне о себе.

— О себе? — все эти новости, должно быть, подействовали на меня. Я чувствую слабость и головокружение, и мне трудно сосредоточиться.

— Ну да, как ты оказалась на этом побережье? Мы очень далеко от тех гор, если ты не заметила.

— А что вы тут делаете? — я не могу удержаться и не спросить.

— Народ после долгой зимы заскучал и захотел устроить охоту по-крупному. К тому же, запасы соли опустели, поэтому кто-то предложил отправиться к океану, вот мы и собрали группу охотников. Это охота за солью, — подшучивает она. — Я заявила Рáхошу, что если у меня не будет соли к моему утреннему картофельному корнеплоду, покатятся головы.

Я пытаюсь вымучить из себя смех, но ничего не получилось. Слишком много на меня навалилось.

— Так вы здесь за солью? — она осторожно ведет меня вперед. — Вы с твоей парой?

Нахмурившись, она смотрит на меня. Вдруг краем глаза я замечаю, что ее движения начинают размываться в неясные очертания.

— Харлоу? Ты в порядке? Только что ты реально побледнела.

— Просто голова закружилась, — что само по себе уже странно, учитывая, что я сижу. Но у меня кружится голова. Я покрываюсь холодным потом, и вверх по моему горлу прокрадывается тошнота.

— Не прикасайся к ней! — рычащий голос Руха прорывается сквозь мои затуманенные мысли.

Я вскидываю голову и вижу, как моя шикарная, дикая пара врывается в нашу пещеру, держа копье, нацеленное на Лиз.

— А ты, видимо, ее муженек, — говорит Лиз, как только он появляется. А потом, когда он приближается к ней, она изумленно вскрикивает. — Нихрена себе!

О чем это она? Так и хочется спросить, но я прижимаю пальцы к губам. Я чувствую себя… отвратительно. Что-то неладно. Ребенок сильно пинается, и сейчас это меня совсем не радует. Меня это очень беспокоит. На задворках моего сознания все медленно погружается во мрак.

— Не прикасайся к моей паре, — рычит Рух, направляя копье все ближе к Лиз, острием прямо под ее подбородок. — Хар-лоу, иди ко мне.

Я пытаюсь встать, но Лиз толкает меня обратно вниз.

— Ей нездоровится, болван ты этакий. Посмотри на нее! По-твоему, она выглядит здоровой?

— Со мной все хорошо, — выдыхаю я, но тьма подкрадывается ко мне все сильнее, и мне очень, очень плохо. Вдруг у меня возникает такое ощущение, словно моя голова весит миллион фунтов, и меня на подушке, на которой сижу, начинает пошатывать. Лишь поддерживающие руки Лиз удерживают меня от падения.

И вот Рух уже рядом со мной и прикасается к моему лицу. Меня знобит, и в то же время чувствую себя сильно вспотевшей, и ощущаю, как тошнота подкатывает к горлу и не отступает. Его лицо плывет перед моими затуманенными глазами, и мне он кажется таким красивым и таким обеспокоенным, что у меня слезы наворачиваются. Мне хочется его успокоить, просто мне… ужасно плохо.

— Я в порядке, — говорю ему еще раз, но его испуганное выражение лица — последнее, что я вижу, перед тем, как мир вокруг меня погружается во мрак.

РУХ

От страха у меня бешено колотится сердце, как у пернатого зверя, которого выслеживают. Хар-лоу, потеряв сознание, безвольно лежит в моих руках. Ее кожа покрыта блеском пота, словно ей жарко, но руки и щеки у нее холодные.

По моей пещере суетится еще один человек, женщина. Мне хочется прорычать ей, чтоб она убралась, вернулась обратно к плохим, но она достает кожаный мешок с водой, увлажняет кусочек шкуры и проводит им по лицу Хар-лоу. И еще она выглядит расстроенной. Она хочет помочь.

Лишь поэтому я позволяю ей остаться.

Моя Хар-лоу заболела. Прижимая ее к себе, я поглаживаю ее подбородок и шею, жду, когда она очнется. Женщина, находящаяся рядом с ней, прикладывает влажный меховой лоскут к ее щеке.

— Раньше с ней уже бывало такое? — спрашивает меня женщина.

Мне хочется прорычать ей, чтоб она убралась, но я не знаю, что надо делать, чтобы помочь. Она может знать. Так что в ответ я мотаю головой.

— У нее есть какие-нибудь затруднения из-за ребенка? Кровянистые выделения? Тошнота?

Я не знаю, что означают некоторые из этих слов, и скалю зубы, прижимая Хар-лоу к себе покрепче.

— С ней все в порядке.