Мой вечный странник

— Да ничего она не пережила, — проворчала пожилая костюмерша, — знаю я этих актрис, у них только ветер в голове, хвостом покрутить, наряды перемерить. Все у нее есть, и не будет она особенно убиваться.

— Да как вы можете говорить такое, Клара Петровна, — возмутилась Леночка. — Лариса такой замечательный человек! С ней работать одно наслаждение! И вообще — она никогда ничего не пожалеет, последнее другим отдаст. И за что же ей горе такое!

— Я говорю, что знаю, — настаивала на своем костюмерша. — Она, конечно, поплачет, да быстро утешится. Найдет утешителя, на том все и кончится.

— Да она Артема Иннокентьевича обожала, о чем вы говорите! — закричала Ирина. — Вы просто ничего в любви не понимаете, вы сами никогда не любили!

— Да чего там понимать, — буркнула Клара Петровна. — Я мужа своего пятнадцать лет назад похоронила, да с тех пор одна. Грешно замужней женщине на других мужиков глядеть.

— Так вы же вдова, — удивился Володя.

— А вдове — тем более. Но у молодежи нынешней другие нравы, даже смотреть противно, — заявила она категорично, повернулась и вышла из павильона.

— Совсем бабка сдурела, — сказал молодой актер. — Что это она такая злющая, прямо как ведьма?

— Да ты не суди ее, — сказал Гриша. — Она только для виду злится, а сама — добрейшей души человек. Просто любит поворчать и мораль почитать.

— Да все они такие, эти старики-старухи, на нравоучениях сдвинутые, — с отвращением произнесла Леночка. — Я не знаю, что такое доброта, и ничего вообще не понимаю, если человек может говорить такое о другом. Что же это за душа, в которой одна злоба! Лариса красавица, все мужики на нее пялятся, это вполне естественно. Но какое имеет право эта бабка так говорить о ней?

— Да ей просто завидно, — сказал молодой актер.

— Кстати, о мужиках, — вдруг произнесла Ирина. — А где наш Костя? Что-то я его вообще сегодня не видела. Он должен был на съемку приехать час назад.

— Интересно, а он знает? — спросила молчавшая до сих пор актриса. — Может, он сам к Ларисе поехал?

— Если поехал, мог бы на студию позвонить, — сказал Володя. — Нам-то что делать? По домам расходиться?

— Теперь вообще неизвестно, что мы будем делать, — вздохнул Гриша. — Картину законсервируют или вообще закроют. Мы без работы останемся. Вот о чем думать надо.

— Какой же ты, Гришка, прагматик и эгоист, — возмутилась Ирина. — Такая беда случилась, а ты только о себе думаешь!

— Не только о себе, а обо всех нас, — сердито ответил Гриша. — Вот картину закроют, ты, например, куда пойдешь? На рынок шмотьем торговать?

— Да хоть и на рынок, тебе-то что?

Вдруг в павильоне появился Константин Астахов, решительным шагом направился к съемочной группе. Выглядел он немного странно — глаза лихорадочно горели на бледном лице, волосы были всклокочены, рубашка, кое-как заправленная в джинсы, торчала сбоку, на лице красовался свежий синяк. Он слегка запыхался, проговорил на ходу:

— Ребята, извините, опоздал. Я тут попал в переделку, драчка по дороге вышла. Пришлось вступиться за одну дурочку, вот и потрепали. Все готовы? Через десять минут начинаем съемку. Что-то я Ларису не вижу. Если курит где-нибудь, позовите ее.

Все молча слушали его монолог, но как только он сказал про Ларису, Ирина подошла к нему и изумленно спросила:

— Так ты ничего не знаешь, Костя?

— А что я должен знать? — встревоженно спросил он. — Уж не заболела ли она?

— Сегодня в Шереметьеве застрелили Артема Сосновского, — сказал Володя.

— Что?! — Астахов замер, огляделся. — Да что ты несешь!

— Только что в «Новостях» сказали. Мы все видели, — подтвердил Гриша. — Мы уж думали, ты к Ларисе поехал.

— Ничего себе дела… — Костя вытер ладонью лоб. — Ну-ка пошли курить, а то у меня крыша едет.

Он направился в коридор, закуривая на ходу, и все быстро пошли за ним.

Вика примчалась на такси через полчаса. Она вбежала в квартиру, обняла Ларису, села с ней рядом на диван.

— Мне Валера все рассказал, вот я сразу к тебе и примчалась.

— Если телефон зазвонит, подходи ты, — сказала Лариса. — Я не могу. Вообще ничего не могу… — голос Ларисы дрогнул.

— Конечно. Послушай, сделать тебе кофе или еще чего-нибудь?

— Ничего не хочу. — Лариса уронила голову на руки и замолчала.

Вика осторожно взяла ее за плечи, прижалась щекой к ее волосам.

— Лялечка, делай что хочешь. Вообще ничего не делай. Я буду тут, с тобой, сколько надо.

— Спасибо… — всхлипнула Лариса.

— Спасибо тут ни при чем, — вздохнула Вика. — А хочешь, я тебе выпить принесу? Немножко, а?

Лариса замотала головой.

— Нельзя. Доктор запретил.

— Ладно, ему виднее. Знаешь, я вот что думаю, — вдруг заявила Вика. — Тебе обязательно надо выговориться. Нельзя вот так сидеть и молчать.

— Не знаю… Со мной вообще что-то непонятное, — проговорила Лариса. — Наверное, я сошла с ума. Мне мерещатся странные вещи, я разговариваю со сверчком…

— Со сверчком? — встревоженно спросила Вика.

— Ну да, со сверчком. Он говорящий, только невидимый.

— Лялечка, родная, никакого сверчка здесь нет.

Лариса схватила Вику за руку.

— Я похожа на сумасшедшую? Ну скажи, я действительно сошла с ума, да? Я совсем свихнулась?