Мой век – двадцатый. Пути и встречи

Последовало самое длинное молчание, которое я когда-либо помню в телефонном разговоре. Наконец он ответил: ”В таком случае она ваша”. Так я помешал Биллу провести частный аукцион между мной и самым богатым человеком в мире. Трудно сказать, кто бы заплатил больше и получил эту картину. У меня не было работ последнего периода жизни Рембрандта, поэтому я, пожалуй, дошел бы до 10 миллионов. Картина этого стоит.

Я сказал Биллу, что хочу закончить сделку до полуночи. Позвонив президенту вашингтонского отделения нашей фирмы Максвини, я продиктовал ему условия контракта. Он подготовил бумаги и повез их домой к Миддендорфу, который подписал их, стоя в пижаме.

Через несколько дней, 28 сентября 1976 года, Миддендорф доставил картину Биллу Максвини на заднем сиденье пикапа ’’Тоёта”, которым управляла его дочь. Температура в Вашингтоне была около 35 градусов жары. Когда Билл Максвини увидел ’’Юнону”, наполовину обернутую бумагой, в горячих лучах солнца на заднем сиденье пикапа, он чуть не упал в обморок.

Максвини приехал на встречу в большом лимузине корпорации, однако ’’Юнона” в него не вмещалась. Тогда один из сотрудников забрался на заднее сиденье пикапа и сопровождал картину в Национальную галерею, где ее временно включили в экспозицию. Картер Браун был в восторге: он любит обойти Метрополитен.

Всю дорогу Максвини казалось, что на пикап упадет дерево или произойдет авария. Позже он рассказывал, как, следуя за пикапом в своем лимузине, думал: ’’Если с картиной что-нибудь случится, я буду должен Хаммеру три миллиона долларов”. Я позвонил ему в лимузин узнать, завершена ли сделка, и он заверил меня, что все в порядке.

Поль Гетти устроил мне большой скандал. После этого, когда мы с ним встречались, он каждый раз говорил: ”Вы, конечно, помните, что украли у меня Рембрандта?”

Когда Нортон Саймон услышал о моей победе от Эда Картера, он немедленно позвонил мне.

’’Сколько вы хотите за ’’Юнону”? — спросил он.

’’Она не продается”, — ответил я.

’’Что, если я предложу вам пять миллионов?”

’’Она не продается”.

’’Все имеет свою цену”.

”Но не ’’Юнона”, — отвечал я.

’’Если вы передумаете, дайте мне знать”, — сказал он и сердито бросил трубку.

Как я уже рассказывал, в магазине Хаммеров иногда случались события, например такие, как с королем Фаруком, больше похожие на приключения Алисы в Стране Чудес, чем на сделки уважаемого антикварного магазина. Но ни одно из них не может сравниться с историей приобретения ста десяти картин Писсарро.

Однажды я сидел у себя в кабинете в магазине Хаммеров, когда вдруг ко мне ворвался Виктор: ’’Там внизу человек принес сто десять работ Писсарро и хочет их продать”.

’’Невероятно, — ответил я. — Как кто-нибудь может иметь сто де. сять работ Писсарро?”

”Я только передаю тебе то, что он говорит мне, - возбужденно отвечал Виктор. — Он принес картины с собой. Я взглянул на них, и у меня впечатление, что они могут быть подлинными”.

’’Где же он их взял?”

”Он специалист по сносу домов из Чикаго, — ответил Виктор. — Он получил контракт на снос дома, принадлежавшего некоему мистеру Маккормику, основателю фирмы ’’Интернэшнл харвестер”. По контракту ему принадлежит весь дом и все, что в нем оставлено. В стенах здания он нашел сейф, а в нем большую папку с акварелями. Он показывал ее многим в городе, но никто не верит его истории”.

’’Меня это не удивляет, - ответил я. - Сколько он хочет за всю папку?”

’’Десять тысяч долларов”.

’’Десять тысяч долларов за сто десять Писсарро? Меньше чем сто долларов за каждую! - Я почти кричал. — Эта самая дикая история, которую я когда-либо слышал в своей жизни”.

Если картины подлинные, папка должна стоить по меньшей мере миллион.

”Давай-ка проверим. Задержи его внизу, а я найду Джона Ревальда и попрошу немедленно прийти сюда”.

Джон был, пожалуй, самым крупным специалистом в мире по Писсарро и автором нескольких известных книг об импрессионизме. Я поймал его по телефону.

’’Что изображено на картинах?” — спросил Джон.

’’Похоже, это южноамериканские сцены, танец фламенко, джунгли”.

’’Это звучит неплохо, — сказал Джон. — Писсарро родился на Кариб-ских островах и некоторое время жил в Венесуэле. Эти места оказали сильное влияние на его ранние работы”.

’’Можете вы прийти и взглянуть на папку?”

’’Сейчас буду”, — ответил он.

Посмотрев папку, Джон объявил, что большинство картин — подлинные Писсарро. Остальные почти так же интересны: это работы учителя Писсарро, датского художника по имени Мелби.

’’Это потрясающая удача”, — прошептал мне Джон.

Специалист по сносу домов предлагал эти картины почти каждому дилеру в Нью-Йорке, но никто не верил в их подлинность: они были без подписей. Позже я узнал, что, если бы я их не купил, он бы отдал их кому-нибудь даром. Я заплатил ему десять тысяч долларов, и он ушел, свистя от удовольствия. Мы с Виктором готовы были пуститься в пляс в галерее.