Мои Великие старики

В последней пустой электричке
Пойми за пятнадцать минут,
Что прожил ты жизнь по привычке,
Кончается этот маршрут.

Выходишь прикуривать в тамбур,

А там уже нет никого.
Пропойца, спокойный, как ангел,
Тулуп расстелил наголо.

И видит он русское море,

Стакан золотого вина,
И слышит, как в белом соборе
Его отпевает страна.

– Когда мы с тобой познакомились много лет назад, ты поведал историю об умной крысе. Я подзабыл детали. Ты можешь сейчас повторить этот сюжет?

– Пожалуйста. В городе Саратове на пристани стоял дебаркадер, где работала бригада грузчиков. Бригадиром был некто Бондаренко. А грузчики, они что грузят, то и имеют. Они грузили спирт «Роял». Ну и пили его. И пьяный Бондаренко остался ночевать на дебаркадере. Ночью он проснулся по малой нужде и видит: перед ним сидит огромная крыса. Будучи добрым человеком, он схватил со стола кусок колбасы, оставшийся от пьянки, и протянул ей. Крыса взяла эту колбасу и исчезла. Через пять минут появилась вновь, у нее в зубах была 10-рублевая бумажка. А 10 рублей тогда – это 3 бутылки водки и плавленый сырок. И так продолжалось каждый вечер: Бондаренко бросал крысе кусок колбасы, а она приносила 10 рублей. Прошло два месяца. Жизнь этого мужика превратилась в абсолютную феерию.

Но его жена Клава достала путевки в Крым, и супруги должны были на 24 дня уехать. Но как оставить крысу? У Бондаренко был кореш по фамилии Сергеев. Он его вызвал, показал ему этот трюк и говорит: «Я уезжаю на 24 дня. Но ты продолжишь кормить крысу колбасой. 24 дня это твои деньги. Когда я приеду, это мои деньги». Сергеев в первый же день пришел на дебаркадер. Появилась крыса, но колбасу брать не стала. Она полюбила Бондаренко, она не хотела иметь дело с Сергеевым. Разъяренный Сергеев схватил табуретку, бросил в крысу и убил ее. Когда вернулся из Крыма Бондаренко, они стали выпивать, и Сергеев ему все рассказал. В ярости Бондаренко схватил табуретку, ударил Сергеева по голове и проломил ему череп.

Суд. Бондаренке грозит тюрьма. Но жена Клава нашла адвоката-еврея по фамилии Гуревич, который вспомнил, что два года тому назад арестовали за хищения заведующего дебаркадером, но денег во время обыска не нашли. И Гуревич сообразил: он попросил поднять доски дебаркадера, и под досками лежал картонный ящик из-под яиц, наполненный десятками, – огромная сумма. А на деньгах лежал выводок мертвых крысят. Каким-то образом крыса установила связь между колбасой и деньгами. Меняя колбасу на деньги, она кормила своих детей.

Бондаренко получил условный срок. А с Сергеевым он помирился. Вся история.

Хочу пояснить: крысы абсолютно загадочные, мистические существа.

– Это все ты сам придумал?

– От начала до конца. На этот сюжет написано три произведения – Георгием Семеновым, Максудом Ибрагимбековым и Юрием Ряшенцевым.

– Ты хоронил Иосифа Бродского…

– Я полетел в Венецию на похороны Иосифа. Это все происходило на кладбище Сан-Микеле. Там три участка: католический, протестантский и православный. На православном его не могли похоронить, потому что Бродский не православный. Католики потребовали подтверждения его католицизма, которого тоже быть не могло. Поэтому оставался протестантский вариант, протестанты – самые либеральные. Собралось человек 200. Вырыли могилу. И что же? Как только сняли верхний слой земли, открылся старый гроб с прогнившей крышкой.

– Какой старый гроб?

– Старое венецианское захоронение. И в гробу лежал какой-то человек, скелет, на нем истлевший адмиральский мундир. Мария, вдова Бродского, чуть не упала в обморок. Немедленно зарыли могилу, позвали менеджера. И он нашел место метрах в 50 от первого. Но рядом с могилой фашиста этого, как его, поэта американского….

– Эзра Паунд…

– Бродский его ненавидел. А положили в двух шагах… И они теперь соседи… Но еще один момент. Для того чтобы похоронить Бродского, пришлось сбросить какой-то старый могильный памятник. Его сбросили, я к нему подошел и увидел, что на нем написано по-английски: «Чемпион». Это была какая-то старая могила англичанина по фамилии Чемпион. Представляешь, смешно, что Чемпион. Бродский ведь и был «чемпион».

– Когда ты впервые увидел Марию, жену Бродского?