Мой верный страж

Кеннон относился к жизни серьезно и неуклонно следовал своим принципам. Поговаривали, что он пообещал молодой жене, лежавшей на смертном одре, никогда не жениться, и остался верен слову. Вся его неуемная энергия была направлена на работу. Даже самые близкие друзья Кеннона утверждали, что нет такой силы, которая способна поколебать его железный самоконтроль.

Шагая по узкому коридору, ведущему к кабинету Кеннона, Грант едва не столкнулся с двумя сыщиками, успевшими побывать у шефа. Флегстед и Кейс были старше всех в команде и приближались к сорокалетнему рубежу.

— Заступаю на охрану королевской задницы, — бодро возвестил Кейс, между тем как Флегстед сообщил, что получил более выгодное задание — проследить за выплатой квартальных дивидендов в Английском банке.

— Ну а ты чем занимался? — спросил Флегстед, обращаясь к Гранту. Его обветренное лицо лучилось добродушными морщинками. — Дай-ка угадаю… Очередной налет на банк или ограбление в шикарном районе, и тебе пообещали целое состояние, если возьмешься за расследование.

Грант лишь усмехнулся в ответ. Он давно привык к шуткам коллег по поводу его заоблачных комиссионных, снисходительно умалчивая, что за прошедший год поймал больше воров и мошенников, чем все остальные сыщики, вместе взятые.

— Я беру столько, сколько они могут заплатить, — миролюбиво сказал он.

— Единственная причина, по которой благородная публика не может без тебя обойтись, состоит в том, что ты франт, каких мало, — ухмыльнувшись, заявил Кейс. — Мне на днях одна дама так и сказала: «Из всех сыщиков только мистер Морган знает толк в одежде». — Он презрительно фыркнул:

— Как будто деловые качества определяются внешним видом!

— Это я франт? — недоверчиво повторил Грант, переводя взгляд с собственного консервативного костюма на одеяние Кейса, считавшегося завзятым модником. Золотая булавка украшала замысловатый галстук, шелковый жилет был расшит крошечными розами и лилиями. Не говоря уж о широкополой шляпе кремового цвета, лихо надвинутой на ухо.

— Не могу же я появиться в чем попало при дворе. — пробормотал Кейс, оправдываясь.

Громко хмыкнув, Флегстед потянул приятеля за собой, пока спор не перерос в ссору.

— Постой, — остановил его Кейс с нетерпеливыми нотками в голосе. — Морган, я слышал, вчера вечером в реке выловили тело.

— Да.

Лаконичный ответ раздосадовал Кейса:

— До чего же ты скрытный. Может, все-таки расскажешь, что случилось? Кто жертва: мужчина или женщина?

— Какая тебе разница? — спросил Грант, озадаченный интересом коллеги.

— Собираешься распутать это дело?

— Возможно.

— Если хочешь, я за него возьмусь, — предложил Кейс. — Видит Бог, мертвые женщины не по твоей части. Говорят, утопленницы нынче не при деньгах.

Флегстед ухмыльнулся, оценив плоскую остроту с намеком на гонорары Моргана.

Грант настороженно уставился на Кейса.

— С чего ты взял, что это женщина? — с небрежным видом осведомился он.

Кейс моргнул и на секунду замялся:

— Не более чем догадка, дружище. Попал в яблочко?

Грант воздержался от ответа и, бросив на Кейса вопросительный взгляд, вошел в кабинет Кеннона.

Сэр Росс сидел за массивным дубовым столом спиной к двери и лицом к высокому прямоугольному окну, выходившему на улицу. В углу стола, лениво косясь на посетителя, вальяжно разлеглась упитанная кошка. Найденная несколько лет назад на пороге конторы, она тут же получила кличку Недотепа из-за отсутствия хвоста, которого лишилась вследствие несчастного случая или чьей-то жестокой проделки. Всю свою привязанность кошка обратила на Кеннона и никого больше не жаловала.

Повернув темноволосую голову, Кеннон с любезным выражением, но без улыбки приветствовал Гранта.

— Доброе утро, — произнес он. — Кофе на боковом столике.

Грант никогда не отказывался от кофе. Один лишь Кеннон мог соперничать с ним в пристрастии к этому горькому напитку. Оба они употребляли кофе без молока, обжигающе горячий и могли пить его в любое время суток. Грант наполнил фаянсовую кружку и, повинуясь жесту судьи, уселся в стоявшее неподалеку кресло. Кеннон снова склонился над разложенными на столе документами и размашисто подписал один из них.

В ожидании пока судья освободится, Грант скользил взглядом по привычной обстановке кабинета. Одну стену занимали карты города и его окрестностей, а также планы Вестминстера, Английского банка и других зданий, имевших общественное значение. Вдоль другой стены высились книжные полки, заставленные таким количеством томов, которого вполне хватило бы, чтобы придавить слона. Мебель составляли нескольких предметов из массивного дуба, строгих и функциональных. В углу, на подставке красного дерева, стоял глобус. Стены украшала единственная картина, изображавшая типичный для северного Уэльса пейзаж с ручейком, пробивавшимся через отвесные скалы, и видневшимися в отдалении темными деревьями и серыми холмами. Девственная чистота пейзажа резко контрастировала с суетой и искусственностью Лондона.