Мой внутренний ребенок хочет убивать осознанно

По дороге к Катарине я смогу заодно купить новый замок для камеры Бориса. Пока сгодится и такая экстренная мера. Саша все равно будет часто заглядывать в подвал. Как только Борис очнется, кто-то должен быть при нем.

В двухкомнатных апартаментах Бориса мы расставили стол и стулья на свои места, заперли дверь камеры старым велосипедным замком и вместе пошли наверх.

На входе в детский сад нам встретился стекольщик, который, очевидно, собирался заменить разбитое стекло. В руке у него был конверт формата А5. Увидев нас, он подошел и спросил:

– Вы здесь живете?

– Мы управляем детским садом с разбитым окном. Прекрасно, что вы пришли, – ответил Саша.

– Ну тогда это письмо, наверно, вам.

Стекольщик протянул Саше конверт. Коричневый, старый, пухлый конверт формата А5. На лицевой стороне была наклейка с адресом и надпись, отпечатанная на машинке: «Жильцам дома». В правом верхнем углу наклеен обрывок иностранной почтовой марки, с левого края на ней можно было прочитать «eoс».

– Где вы его взяли? – спросил я.

– Лежал на тротуаре возле дома. Мне нужно еще кое-что принести, – сказал стекольщик и пошел обратно на улицу.

Мы с Сашей переглянулись. Анонимное письмо? Это не сулило ничего хорошего.

Без лишних слов мы вернулись в пустую игровую комнату группы «Немо». Саша разорвал конверт. Извлек содержимое и положил на столик для поделок.

Три поляроидные фотографии с изображением Бориса, спящего в садовом домике феи Лили, и лист бумаги с отпечатанным текстом. Текст гласил:

«Хорошо, что вы двое сразу же закрыли детский сад, после того как я немножко прибрался в подвале. У вас есть время до конца недели, чтобы убить вашего гостя. Либо в пятницу утром голова Бориса, упакованная в картонную коробку, лежит на ограде парка, либо в пятницу вечером следующая серия фотографий окажется в полиции».

Мы с Сашей весьма неловко опустились на слишком маленькие для нас детские стульчики. Первым обрел дар речи мой внутренний ребенок:

«Мы не убьем Тапси!»

Я машинально сунул руку в карман и погладил птичку-повторюшку. Это, по крайней мере, помогло мне вновь найти слова.

– Нас шантажируют… какой-то идиот, с точки зрения которого мы не стоим даже нового конверта.

– Одно то, что этот тип так открыто нам это показывает, уже говорит о многом, – откликнулся Саша.

– Что ты имеешь в виду? – спросил я.

– Давай пока оставим в стороне больное содержание этого опуса и обратимся к его форме. Мы можем многое узнать из того, как написан текст.

Саша был прав. То, что нас шантажировали, было не изменить. Однако мы могли подойти к проблеме шантажа рационально.

– Тогда давай соберем воедино наши впечатления. Начинай.

– Итак, – начал Саша, – первое, что мне бросается в глаза: ни обращения, ни приветствия. И он с нами фамильярничает. Эрго[19], не умеет себя вести. Тип, который это написал, по своей сути неотесанный хам.

– Мне тоже так кажется. Второе: этот тип за нами наблюдает. Иначе он бы не знал, что детский сад сегодня закрыт.

Саша кивнул:

– Может быть, у него самого ребенок ходит сюда. Тогда сегодня утром он получил эту инфу по вотсапу, и ему нужно было только пройти мимо дома и бросить письмо.

Мне пришла в голову одна мысль.

– Но он не мог знать, нашли мы уже Бориса или нет. Потому и прислал нам фотографии Бориса в домике феи Лили. Этот тип хочет быть уверенным на сто процентов, что мы найдем там Бориса. – И пока Саша молчал, задумавшись с отсутствующим видом, я добавил: – Третье: этот тип как-то связан с Испанией.

– С чего ты это взял?

– Слог «еос» на обрывке почтовой марки. «Корреос» – почта Испании. Этот тип сегодня обнаружил, что у него нет новых конвертов, и просто взял один из старых.

– Значит, мы ищем неорганизованного хама, как-то связанного с Испанией, который за нами наблюдает, – подытожил Саша.

Я кивнул:

– Перейдем к содержанию. Он хочет, чтобы мы убили Бориса и обезглавили его. Отсюда можно сделать три вывода. Первый: он знает, кто такой Борис.

– Второй, – подхватил Саша, – этот тип извращенец. Отрубить Борису голову и положить в каком-то пакете на ограду – это не имеет никакого смысла, разве что у кого-то реально сорвало крышу и он тащится от насилия.

Я смотрел на это иначе. Жизнь Бориса до подвала была полным-полна насилия. И в той жизни – на земной поверхности – отрубание головы играло не такую уж незначительную роль.

– Ты знаешь историю бывшей жены Бориса? – спросил я Сашу.

– Аннастáсии? У которой была интрижка с Драганом? Ясное дело.

Борис и Драган были друзьями детства и вместе начинали криминальную карьеру. Они были неразлучны. До того дня, когда Драган трахнул жену Бориса. Безумно привлекательную бывшую проститутку из их общего борделя. Борис узнал об этом, убил свою жену, отпилил ей голову и прибил ее торс к двери Драгана. Это стало началом вражды их кланов, которую с огромными усилиями закончили мы с Сашей, организовав исчезновение и Драгана, и Бориса.

– Если отрубленная голова Бориса – цитата из истории его бывшей жены, то в этом деле вполне может быть что-то личное, – заключил я.