Мои воспоминания

О моих диссертационных планах пока сказать трудно. Наверное, 5–6 поеду с Артем Ис. в Тбилиси, оттуда — поездом на побережье, затем домой.

Г. Еривань. Занги, высотная экспедиция Академии наук Арм. ССР.

Алагез. База экспедиции

Артем Исаакович Алиханян

По дороге на Алагез

После этого я еще много раз бывал в Армении. В студенческие годы я увлекся горными лыжами. У меня были немецкие трофейные лыжи «Остби», на них можно было бы и сейчас кататься, и канадские ботинки, очень специальные, я их купил на самостоятельно заработанные деньги. На Алагезе нас поднимали тракторами или на грузовиках на три с половиной тысячи метров (подъем был очень тяжелым), и оттуда мы спускались на лыжах вниз — двадцатикилометровый спуск. Впоследствии я ездил кататься в Приэльбрусье, в альплагерь «Эльбрус». Об этом увлечении мой двоюродный брат Леня написал такие стихи:

Лыжи разные бывают,
Это каждый неуч знает.
Горные, равнинные,
короткие и длинные,
С жесткими креплениями,
Или же с ремнями.
Это без сомнения
Знаете вы сами.
Но все что встречалось вам —
Жалкий, ненужный хлам.
Настоящими лыжами можно
Назвать только лыжи Сережины.
Ведь недаром платил Сергей
Заработанных кровных своих
Сто семьдесят восемь рублей
Сорок копеек за них.
Экспертизой Адриана
В них не найдено изъяна.
Из шестнадцати кусков
(Чтоб не поломать)
Лыжи переклеены —
Это ж надо понимать!
И к тому ж — трофейные.
А теперь в семнадцать лет
Ты послушай мой совет:
К восемнадцати годам
Будешь в возрасте для дам.
Дам наукой не прельстишь,
Это — бисера метанье,
Все равно получишь шиш,
Будь хоть кладезь знания.
Но попробуй встать на лыжи —
Сердцу сделаешься ближе,
На горе и под горой
Сразу станешь «милый мой».
Только при прыжках с трамплина
Береги свои штанины
Без штанов, ты сам поймешь,
И спортсмен идет ни в грош.
Итак, на лыжах дуй смелей
Итак, да здравствует слалом!
И твердо помни: веселей
Когда катаешься вдвоем.

Л. Л. Капица, 1945 г.

На Алибеке. Март 1964 г.

На лыжах. 1956 г.

С. Капица и А. М. Дамир. Ореанда. 1969 г.

Один раз я спас человека от гибели. Мы спускались с Алагеза довольно большой группой, человек 10–15, и мне, как более опытному, велели спускаться замыкающим. И когда уже смеркалось, на последнем этапе, может быть в километре от базы, на ровном плато, я вдруг вижу, что справа от трассы кто-то лежит. Он лежал не на самой трассе, а в стороне, и его легко можно было не заметить. Я подошел к нему — это был молодой, но уже известный физик Игорь Кобзарев[41], сын академика Кобзарева[42], вскоре он стал доктором наук, профессором МФТИ. Не очень спортивный, он упал и лыжной палкой проткнул себе бедро. Перелома не было, но было сильное кровотечение. Я перевязал ему, как мог ногу, потом быстро добежал до базы в Нор-Амберте, мы нашли легкие санки и его вывезли.

В конце 1940-х годов я познакомился с Таней Дамир. Она приезжала на Николину Гору к своей подруге Наташе Кекчеевой, дом которой находился рядом с той дачей, где мы с Таней живем и сейчас.

Танин отец — Алим Матвеевич Дамир, был знаменитым терапевтом. Он был блестящим диагностом, профессором московского Медицинского института и консультантом Кремля. Алим Матвеевич окончил Московский университет; учился вместе с Владимиром Александровичем Энгельгардтом, с которым наша семья была очень дружна, и они тоже жили на Николиной горе. Если Дамир был практиком, то Энгельгардт[43] занялся наукой и сделал крупнейшее открытие в биохимии, которое, несомненно, было бы достойно Нобелевской премии. Алим Матвеевич был, пожалуй, одной из самых интересных и крупных личностей, которых я встречал в своей жизни.