Мои воспоминания. Маршал Советского Союза о великой эпохе

Мне и Николаю Перелыгину начальство разрешило остаться на несколько дней у родных в Елизаветполе. До сего времени я хорошо помню проникнутое глубокой любовью отношение ко мне моей матери. Она в те дни не знала покоя, все интересовалась, где я побывал, какие перенес лишения. Я уже не говорю о ее стремлении вкусно накормить меня любимыми национальными блюдами, привести в порядок мое обмундирование и белье, выкроить для меня хоть немного денег на всякие мелкие расходы.

Десять дней пролетели быстро, и мы с Николаем Перелыгиным, распрощавшись с родными и друзьями детства, уехали в Тифлис, где должны были явиться в штаб 218-го запасного пехотного полка. Надо сказать, что тогда в войсковых частях всеми делами, касавшимися рядовых солдат, занимались опытные писари канцелярий, на плечи которых ложился учет и распределение личного состава, обеспечение его всеми видами довольствия.

Прибыв в назначенное время в канцелярию полка, мы сдали необходимые документы старшему писарю, который обещал представить их полковому адъютанту. Когда же через несколько дней явились узнать о результатах, писарь нам объявил, что, поскольку у меня и Перелыгина нет необходимого общеобразовательного ценза, нам в приеме в школу прапорщиков отказано. Для поступления в нее нужно было иметь четырехклассное гимназическое образование. Неужели, думал я, окончание двух учебных заведений – двухклассного железнодорожного и трехклассного технического училищ, в которых я в общей сложности проучился восемь лет,  – не дает право поступления в школу прапорщиков?

Мы с Перелыгиным получили предписание убыть в Армавир, в Кавказский запасной кавалерийский полк. Там нас зачислили во второй маршевый эскадрон и поспешно стали обучать верховой езде.

На протяжении нескольких месяцев под руководством корнета Тухарели мы довольно успешно одолели это искусство, и, кроме того, я попутно совсем неплохо сдал экзамены за четыре класса армавирской гимназии. К сожалению, мой друг Николай Перелыгин не смог осилить эту программу.

Меня снова направили в Тифлис. На этот раз я был зачислен юнкером в 1-ю Тифлисскую школу прапорщиков.

Надо сказать, что это произошло в феврале месяце 1917 года, ровно за две недели до весьма важного политического события – Февральской революции в России. Все народы Российского государства горячо встретили отречение русского царя от престола и с нетерпением ожидали наступления более решительных перемен в политической и социально-экономической жизни России. Лично я с большой радостью встретил падение царского режима, ставшего, как тогда говорили большевики, тюрьмой для всех народов России.

Срок обучения в школе был четыре месяца. В программу, кроме строевой подготовки и изучения основных уставов, были включены: тактика подразделений пехоты, огневая подготовка, военная топография, полевая фортификация, методика обучения отделения и взвода, стрельба из револьвера «наган» и владение шашкой в бою. Курсовым офицером у нас стал капитан Гришин, который только что прибыл в школу прапорщиков с фронта, имел за плечами хороший боевой опыт и за храбрость был отмечен несколькими орденами. Особенно хорошо Гришин знал тактику, был вежлив в обращении с юнкерами, всегда приходил на помощь отстающим в учебе.

Выпуск из школы состоялся в последних числах июля. После короткого отпуска я в августе был назначен младшим офицером одной из рот запасного пехотного полка, дислоцировавшегося в Елизаветполе.

В армии того периода бурно нарастали революционные настроения, солдаты активно выступали против продолжения войны, затеянной империалистами. Не желая оставаться под командованием реакционно настроенных царских генералов и офицеров и используя некоторые права, которые им предоставило, хотя и ненадолго, Временное правительство, они выбирали командиров из наиболее прогрессивной части офицерского состава. Откровенно говоря, я был очень удивлен, когда спустя неделю после моего появления в полку солдатское собрание по предложению ротного солдатского комитета избрало меня командиром роты.

Однако командование части не хотело признавать такой демократии: уже на следующий день меня включили в состав маршевой роты, состоявшей из армян, и направили всех на укомплектование 3-го армянского стрелкового полка, который сражался против турок в Иране, вблизи озера Урмия.

Вскоре после прибытия в этот полк солдаты 3-го батальона избрали меня, младшего офицера 8-й роты, в состав батальонного солдатского комитета.

На фронте в это время активные боевые действия не велись, шли бои местного значения, в которых пришлось мне принять участие в составе роты.

Между тем в России назревали новые грандиозные по масштабам и последствиям революционные события, развивавшиеся под руководством партии большевиков во главе с В.И. Лениным и завершившиеся установлением власти рабочих и крестьян.