Мои воспоминания о Восточной Африке

Точно так же находились в строю и носильщики пулеметов, большей частью бравые ваниамунзи и вассукума. За ротами или отрядами следовали носильщики с грузом продовольствия, багажа, лагерных принадлежностей и с больными, которых надо было нести. Груз, весом около 25 килограмм, переносился на голове или на плече. Выносливость этих людей была огромна. Все они прочно сжились с войсковыми частями. Когда случалась нехватка продовольствия или неудачная охота, они только говорили "хайзуру" (ничего не значит, в другой раз получим). Многие ходили босиком и часто с занозами в ногах. Иногда во время перехода кто-либо из них решительно вынимал свой нож и отрезал целый кусок мяса от поврежденной ноги, затем маршировал дальше. За носильщиками следовали женщины ("биби"). Многие аскари имели при себе во время похода жен и детей, многие из которых родились во время переходов. Женщины несли на голове "мали" (собственность), свою и мужа, связанные в один узел. Часто они имели еще завернутого в платок маленького ребенка, который висел за их спиной, и из платка выглядывала курчавая головка. О защите и порядке у женщин заботился европеец или надежный старослужащий эфенди с несколькими другими аскари. Все любили пестрые и яркие краски, и после какой-нибудь крупной добычи все шествие, длиною в несколько километров, из-за пестрых платков приобретало облик карнавала.

Во время марша следовало заботиться о добывании продовольствия. Охотничьи патрули двигались через кустарник впереди или по сторонам колонны. Некоторые из их оставались с несколькими носильщиками поблизости от старых лагерных стоянок, если здесь появлялись следы или дичь. Другие патрули направлялись по следам людей в поиски деревень, чтобы раздобыть продовольствие там{50}.

По прибытии на лагерную стоянку четыре аскари и мой бой Серубили рубили ветки и делали стойки для палаточных полотнищ или для хижины из травы. Иногда устраивалась также высокая походная кровать из ветвей, которые покрывались травой. Скоро появлялся бородатый "Баба", мой повар, и с озабоченным видом давал указания по устройству кухни. Прибывшие носильщики таскали воду, рубили своими топориками дрова и срезали траву. Охотничьи патрули приносили свою добычу, и скоро везде дымились кухонные костры.

Колонны носильщиков вымолачивали в деревнях зерно и доставляли его на бивуак. В "киносе" (толстый деревянный сосуд) зерно толклось большими дубинами, и глухие удары слышались далеко в кустарнике. Доставлялись донесения, кроки местности, захваченные документы, и ящик, поставленный в тенистое место, заменял письменный стол. При более продолжительной стоянке устраивался стол из ветвей. По вечерам ели все вместе, по-товарищески, у огня; бои приносили ящики для сидения, а старшие командиры имели складные стулья. Затем все шли на отдых под москитную сетку и рано утром двигались дальше в неизвестность. Найдем ли мы продовольствие и хватит ли нам наличных скудных запасов до этой находки? Эти вопросы ежедневно вставали перед нами в продолжении недель и месяцев. Вечное передвижение не было одним сплошным удовольствием. Проезжая мимо войск, я однажды услышал о себе следующее замечания, вроде: "Как, все еще дальше? Малый, право, родился в семье деревенского почтальона".

Когда мы достигли устья реки Хиулези, затруднения по части продовольствия сделались так велики, а местность, которая до того считалась богатой, так изменилась, что я отказался от своего первоначального намерения держать все части вместе. Это казалось в данный момент бесполезным и в тактическом отношении. От англичан, если они следовали за нами, не приходилось ожидать настойчивого преследования крупными силами, из-за ежедневного удлинения их тыловых сообщений. Переданное мне через парламентера письмо английского главнокомандующего генерала ван-Девентера, в котором он предлагал мне сдаться, укрепило меня в предположении, что тот не ожидал нашего отступления и не мог в данный момент помешать вторжению в португальскую колонию. Ни он, ни раньше его генерал Смуттс не думали о том, чтобы предлагать нам сдаться в то время, когда обстановка складывалась для англичан благоприятно. Почему же делали они это при настоящем положении вещей или в сентябре 1916 года у Киссаки, когда обстановка была для нас безусловно хорошей? Ответить на этот вопрос было не трудно. Времени до наступающего в конца декабря периода дождей оставалось очень мало, а с началом дождей подвоз, который производился противником, главным образом, на автомобилях, должен был натолкнуться на непреодолимые затруднения. Времени на организацию нового наступления у него ван-Девентера не было.

Следовательно, мы могли без колебаний разделиться на несколько колонн. Временной потери связи между собой нечего было опасаться. Таким образом, отряд генерала Вале отделился и двинулся через горы Мкула, сам же я направился дальше вверх по реке Лудженда.

В указанном выше письме генерала ван-Девентера упоминалось также о сдаче капитана Тафеля. Это сообщение было для нас тяжелым и неожиданным ударом.