Мой возлюбленный негодяй

— Сокровищница в туннеле? Марианна была готова к этому вопросу. Мама предупреждала, что об этом наверняка станет известно.

— Какая сокровищница? — Она попыталась разыграть удивление.

— Ходили слухи, что в туннеле царь устроил комнату, в которой спрятал свои драгоценности. Твоя бабушка надеялась вернуться и получить компенсацию за Окно в Поднебесье, не так ли?

— Зачем тебе об этом знать? Тебя это совершенно не касается, и я не собираюсь давать тебе лишние сведения.

— Даже чтобы спасти Алекса?

— К Алексу это не имеет никакого отношения.

Он прищурился:

— Ты обвинила меня в том, что я рискую жизнью мальчика. А разве ты не делаешь то же самое, Марианна?

— Как ты смеешь! — Ее глаза гневно сверкнули. — Я никогда не буду рисковать его жизнью. Я даже не посмела помочь умирающей матери, чтобы не подвергать опасности Алекса. Что же ты думаешь: допущу, чтобы она погибла зря? Я люблю Алекса. Не знаю, зачем я вообще с тобой разговариваю. Мне кажется, ты не способен понять, что такое любовь.

— Наверное, это так. — Он с трудом улыбнулся. — Должен признать, что редко имел дело с этим чувством. — Он поднялся с колен. — Может быть, ты сообщишь такому бесчувственному варвару, как я, сколько времени тебе понадобится для того, чтобы сделать еще одно Окно в Поднебесье? Небров, конечно, понимает, что в одну ночь ты не создашь работу такого же уровня, как витраж в Таленке, но…

— Оно уже сделано.

Он застыл:— Что ты сказала?

— Как только я почувствовала, что приобрела должное мастерство и точность, я изготовила Джедалар. А чем, по-твоему, я занималась все эти три года: училась танцевать и ждала, чтобы время прошло?

— Ну, была еще такая мелочь, как купол в бальной зале. — К ее великому изумлению, в этом шутливом замечании она уловила гордость. — Наверное, мне следовало бы догадаться, что ты не сдашься. Ты слишком целеустремленный человек.

— Ты тоже. И Небров. Мне нужно было иметь что-то, чем можно воспользоваться, если Алекс или я окажемся в опасности.

— И, конечно, ты не могла довериться мне.

— Я никому не могла довериться. А тебе — в особенности.

— И как тебе удалось изготовить витраж такой сложности и размера незаметно для нас?

— Бабушка позаботилась о том, чтобы все считали будто Джедалар распределен по всем двадцати трем витражам окна, но это была неправда. План занимает всего один витраж, три фута длиной и два — шириной. Панель такого размера очень легко спрятать.

— Где?

Марианна колебалась. Ей с раннего детства внушили запрет на разговоры о Джедаларе, и сейчас ей трудно было отказаться от привычки молчать.

— В кладовой, среди витражей, которые я посчитала неудачными.

Он негромко присвистнул.

— Очень умно! Грегор говорил, ты забраковала такое количество работ, что все уже привыкли и не удивлялись, когда какой-нибудь очередной витраж отправлялся в кладовку. И сколько же там витражей?

— Больше тридцати. — И она добавила: — И мы все их увезем в Монтавию.

— Можно ли мне осведомиться, почему?

— Потому что тогда ни тебе, ни Неброву не будет известно, который из них — Джедалар. Пока я не приму решение сказать об этом.

— Я был бы тебе глубоко признателен, если бы ты не ставила меня на одну доску с Небровым. Хотя бы на словах. Совершенно очевидно, что в мыслях ты все равно будешь нас объединять.

Она действительно их объединяет. У нее нет выбора. Джордан — враг. Даже если он поможет ей вернуть Алекса, он все равно не оставит попытки добиться Джедалара. Неизвестно, сумеет ли она это сделать, но надо попытаться спасти и Алекса, и Джедалар.

Сейчас эта задача представлялась ей неосуществимой. Тот безудержный гнев, который все это время давал ей силы держаться, сейчас куда-то исчез, и она чувствовала лишь отчаяние и опустошенность.

— Иди ложись, — резко сказал Джордан, пристально глядя на ее безжизненное, страшно осунувшееся лицо. — Ты так долго не продержишься.

Марианна упрямо покачала головой:

— Я все равно не смогу заснуть.

Он встал позади нее, положив пальцы ей на плечи.

— Успокойся. — Он начал разминать ее напряженные мускулы. — Можно подумать, что я не делал тебе такой массаж после целого дня работы.

Марианне вдруг вспомнилось, как она сидела у его ног перед камином, а его руки двигались по ее телу с властной силой, принося чувство покоя и умиротворения. В те дни в Дэлвинде она была ошеломлена и ослеплена всем, что он с ней делал. Ей казалось, что с тех пор прошли годы.

Его пальцы нежно надавили на основание ее шеи:

— Это расслабляет…

— Не прикасайся ко мне!

Он продолжал массировать ей плечи.

— Черт подери, это же тебя успокаивает!

— Я сказала: не прикасайся ко мне!

Он опустил руки и отступил на шаг.

— Ты решила, что я хочу тебя соблазнить? — тихо спросил он, обходя кресло и останавливаясь напротив нее. — Я не дурак, Марианна. Тебе было плохо, и я просто пытался помочь.

— Мне не нужна твоя помощь.