Мой враг (СИ)

– Уходи по-хорошему! Иначе я вызову ментов, и тебе придется отвечать перед ними, откуда у тебя героин, – предупреждает он.

– Что? – до меня начинает доходить, что тот порошок – наркотик, и все подумали, что я наркоманка.

– Вадим, остынь! Она не наркоманка. Посмотри в ее глаза, – вступается за меня Максим.

Я с благодарностью вскользь смотрю на МММ, хотя совершенно не понимаю, почему он помогает мне. Если вспомнить, как Макс реагировал на наши отношения с Вадимом, вполне логично было бы ему не заступаться за меня.

Мне некогда думать об этом, я понимаю, что надо срочно как-то оправдать себя, и лихорадочно пытаюсь сообразить, что можно сделать.

Я должна найти самые убедительные слова в мире, но вместо этого я мычу:

– Я не наркоманка!

Поворачиваюсь к Вадиму и смотрю на него самыми честными глазами на свете, но он даже не глядит в мою сторону. Внезапно мне приходит гениальная мысль.

– На фейсконтроле охранник видел, что у меня в сумке только телефон и блеск.

– Значит, ты купила порошок тут! – раздается вкрадчивый голос Маши.

Поворачиваюсь к ней. В ее глазах сияют злорадные искорки. Она уже в предвкушении того, что Вадим найдет утешение в ее объятиях.

– Ты дура? – резко отвечаю ей, даже не пытаясь себя сдержать. – Я же сказала, ничего, кроме телефона и блеска! Это значит, что денег у меня с собой не было!

Вадим поворачивается ко мне и смотрит в глаза. Я не знаю, какие они должны быть у наркоманов, но уж точно не такие, как у меня. Я никогда не пробовала наркотики.

– Ты прав, у нее нормальные зрачки…

Было неприятно, что он, как в первый день при знакомстве, обращается к Максу, а не ко мне, как будто меня не существует, но я проглатываю это.

Вадим подзывает охранника и распоряжается, чтобы он привел того, кто стоит на входе.

Потянулись неприятные минуты ожидания. Вадим все еще держит дистанцию, Максим мрачно сидит на своем месте, Маша притихла, и только друга и его подружку, казалось, не трогает ситуация. Они продолжают болтать и обсуждать начавшееся представление.

– Ты помнишь эту девушку? – спрашивает хозяин, как только к нашему столику подходит охранник.

– Да.

– Ты досматривал ее?

– Да. У нее в сумке были только телефон и помада, – уверенно произносит мужчина.

– Ты уверен?

– Да! Мне показалось это странным, и потому я хорошо запомнил ее.

– Сейчас же посмотрите камеры и выясните, как наркотики попали в эту сумочку.

Он указывает на сумку, которую я держу в руках, и охранник, кивнув ,тут же уходит исполнять приказание.

Вадим поворачивается к Маше и, устремив на нее тяжелый взгляд, который еще пару минут назад предназначался мне, спрашивает:

– Это твоих рук дело?

Она начинает нервничать, но при этом отрицательно качает головой.

– Либо признаешься сама и просто уходишь и больше не появляешься в моем клубе, либо ждем подтверждения и тогда вызываем ментов.

Маша хлопает ресницами и пищит:

– Из-за нее ты на меня не обращаешь внимания…

Он грубо перебивает ее:

– Пошла вон.

Та покрывается пятнами, вскакивает с места и бежит прочь.

Вадим поворачивается и, смотря на меня прежним взглядом, произносит:

– Извини меня!

Все еще находясь в шоке от быстроты произошедших событий, киваю и пытаюсь улыбнуться.

– Поехали ко мне, – предлагает он, и я знаю, что должна согласиться, но как это сложно сделать, особенно на глазах у Макса. Боковым взглядом я замечаю, что он смотрит на меня и ждет моего ответа не меньше Вадима.

Киваю, и, попрощавшись со всеми, послушно иду к выходу, даже не взглянув на Максима. Сейчас я окончательно разрубила все ниточки, связывающие нас.

Глава 7.3

Сижу на большом кожаном диване в квартире Вадима. Он обнимает меня рукой. Настроение ниже плинтуса. Такое ощущение, что внутри меня действует маньяк-убийца, колющий и режущий все органы, и они, истекая кровью, причиняют жуткую боль. Я никогда не чувствовала подобного! Я медленно умираю от несовместимых с жизнью ран. А передо мной стоят серые глаза Макса...

Хорошо хоть мою тоскливость Вадим списывает на свой счет и пытается поднять мне настроение. Он даже примеряет на себя роль клоуна, желая рассмешить, рассказывая забавные истории, меняя интонацию и тембр голоса, и я иногда почти улыбаюсь.

Внезапно, импульсивно Вадим берет меня за подбородок и приподнимает лицо, чтобы я посмотрела в его глаза.

– Извини за мою грубость, но с наркотиками связаны личные неприятные воспоминания, и поэтому я не контролирую себя.

– Хорошо.

Он отпускает меня и, нахмурившись, смотрит куда-то перед собой. Эта тема очень волнует и интересует меня, поскольку может быть связана с сестрой, и я осторожно спрашиваю:

– Кто-то из твоих близких принимал наркотики?

На его лице начинают ходить желваки. Мне даже кажется, что мои слова расстраивают его еще больше. Может, все-таки кажется? Или он чувствует себя виноватым в смерти Веры? Я почти не дышу и, теряясь в догадках, жду его ответа.

– Я не хочу это обсуждать, – звучит сухо.

Он становится таким мрачным и потерянным, что я быстро проглатываю свое разочарование и неосознанно касаюсь его щеки, нежно проводя по ней пальцами.