Мой встречный ветер

Я запомню. Светлые волосы (длинные, которые были у него, когда мы познакомились). Глаза, а если точнее, то взгляд: на поверхности озорная насмешка, под ней — интерес к познанию этого мира, а в глубине скрывается нечто искреннее и очень печальное.

Запомню и буду возвращаться — ибо именно он стал смыслом моего девятнадцатого лета.

А если бы мы остались друзьями? Было бы мне проще?

И плохо ли это, что друзьями мы остаться не можем, потому что никогда ими не были?

— Пожалуй, — заметила Лера. Я и забыла, что она здесь, совсем рядом. — Хорошей прогулки, ребята.

— И вам — приятно провести время. — Впрочем, не уверена, будто я действительно желала им нечто подобное.

Не помню, говорил ли кто-то что-то еще. Они бы успели обсудить абсолютно каждую вещь, начиная с вопроса о зарождении мира и заканчивая тем, сколько времени лучше варить макароны, ибо я все равно не обращала на посторонний шум никакого внимания — смотрела Нику в глаза.

Мы разошлись.

Будто кто-то сильный и беспощадный схватил меня за плечи — и в следующее мгновение мое тело оказалось вне карусели, а душа все еще продолжила кружиться. Где я? Кто я? За что именно я? Почему нельзя прятать мгновения в смолу, как насекомых, чтобы никакое внешнее воздействие не могло их разрушить?

— Это тот самый? — шепнула Полинка.

Я кивнула. И даже попыталось улыбнуться.

Мои ноги шли вслед за подружками, рот пытался вклиниваться в разговор (получалось невпопад), а голова думала, и думала, и думала о нем, вспоминая слова, когда-то сказанные или написанные, и приходила всё к новым и новым выводам…

«теперь понятно, почему ты не смог встретиться», — напечатала я, не сдержавшись. Думала, Ник ответит мне не сразу, если вообще ответит, но уже через минуту получила сообщение:

«а был ли смысл нам встречаться?»

«а не было?»

А ведь совсем недавно я едва не отправила ему то признание. Следует поблагодарить саму себя за нерешительность — хотя бы когда-то она сыграла мне на руку. Продолжила печатать:

«впрочем, ты прав. не так уж много смысла общаться с человеком, который сам не знает, чего хочет».

«и кто же этот человек? например, ты?»

Вы на него только посмотрите — каков наглец.

«например, я. а также, например, ты».

«что ты имеешь в виду?»

Сейчас или никогда.

«зачем звать меня на прогулку, а потом исчезать без объяснений? зачем то приближаться, то отдаляться, никак это не комментируя? мог бы ты сначала понять, что тебе нужно, прежде чем усаживать меня на эмоциональные качели и толкать со всей дури?»

«ого…..

ты не думала над тем, что я отдалился, потому что на той нашей прогулке тебе было неприятно находиться?»

«с чего ты так решил?»

«ты была закрыта».

«что ж, если ты готов быть абсолютно честным и искренним на _первой_ встрече…. это не значит, что все могут такими быть».

«нет, но я готов работать над тем, чтобы и мне, и моему собеседнику было комфортно».

«значит, я не готова? и со мной тебе было некомфортно?»

Я наделялась, он ответит — нет, но вместо этого Ник написал:

«да, и мне в том числе. чувствовался некий… холод».

Не сдержавшись, я фыркнула. Оля наконец оторвала взгляд от Кости, посмотрела на меня и спросила:

— Всё хорошо, Ника?

— Да, всё нормально. — И вновь уткнулась в телефон. — Тут просто появились вопросы… Кое-какие.

А Полинка продолжала смотреть на меня так, будто видела насквозь — все мои мысли, переживания и чувства. Впрочем, быть может, так оно и было на самом деле, я не рискну у нее спросить.

«окей, в таком случае — прости мне весь тот дискомфорт, который я заставила тебя испытать. хорошей тебе прогулки и неплохой жизни».

«спасибо. ничего страшного….»

Мне еще хотелось поинтересоваться, что он думает насчет нашего дальнейшего общения; и почему, обнимая меня, ходит под руку с другой девушкой.

Но никаких сил уже не осталось.

Прекрасно уже, что нам наконец-то удалось хоть о чем-то поговорить.

Жалею лишь об одном — что мы не сказали всё это, глядя друг другу в глаза.

***

— Ник забыл свой худи на вашей совместной прогулке. Он в этом честно признался. В отличие от тебя, Ника. — И в голосе сквозит разочарование. Илья нависает надо мной, грозный, как греческий бог, а в руках будто бы весы правосудия, на одной чаше — братская любовь и забота, а на другой — мой подлый обман.

— Да, — согласилась я. — Было и такое.

Илья, наверное, думал, что я начну яростно отнекиваться или хотя бы оправдываться, так что слегка растерялся. Спросил уже куда менее грозно:

— Почему не сказала сразу?