Мой XX век: счастье быть самим собой

Шолохов приехал в Москву осенью 1922 года и жадно впитывал в себя новости, которые хлестали со страниц газет, журналов, из уст друзей-молодогвардейцев, несмотря на молодость вхожих на самые высокие этажи верховной власти... Юный Шолохов сначала «прислонился» к «Молодой гвардии», напечатал свои первые рассказы, но вскоре ушел в «Журнал крестьянской молодежи» – к Ивану Молчанову, Василию Кудашеву, Серафиму Огурцову, Георгию Шубину, Владимиру Ряховскому и другим – все они тоже недавно покинули деревню, самостоятельно, как он, пробивались в литературу; они не очень-то грамотны, но каким свежим ветром веет от их языка, каким богатым, порой дремучим, сохранившимся от старых времен, стародедовским языком они владеют! Как ярки и образны их стихи; Ваня Молчанов с любовью пишет о своем Архангельске, Вася Кудашев – о любимой рязанской деревне... А вот Марку Колосову приходится писать о заводской комсомольской ячейке, писать сухим, невыразительным языком... И русская литература, как и политика, шла как бы по двум руслам – одно из них пропитано нигилизмом, космополитизмом и интернационализмом, а другое – патриотизмом, любовью к родине и отеческим гробам, к классическим традициям русского художественного наследия. И чуть ли не во всех издательствах, редакциях газет и журналов очень много лиц нерусской национальности. Многие из них помогают Шолохову, хвалят его сочинения, печатают, но все-таки их подсказки и вообще их редакционная правка вызывала у Шолохова протест, как это было в самом начале, когда Марк Колосов сделал поправку, от которой Шолохов отказался. Убийственное перо «интернационалистов» было направлено в сторону Есенина, которого обвиняли в антисемитизме и не раз судили его за это, в сторону Николая Клюева, который сначала поддержал Ленина, а потом резко осудил свои поэтические «открытия», Сергея Клычкова, Пимена Карпова, Петра Орешина, Павла Радимова и многих других крестьянских поэтов за верность народным идеалам, за верность родной пашне и коренной избе. Убийственное перо напостовцев и налитпостовцев было направлено и в сторону превосходных романов о старой Москве Андрея Белого, в сторону неукротимого в своих поисках истинной свободы Максимилиана Волошина, в сторону «аполитичной» Анны Ахматовой и многих других писателей, сохранивших преданность традициям великого русского наследия.