Мой XX век: счастье быть самим собой

Приведу лишь некоторые примеры, чтобы автору была яснее суть моих придирок (думаю, ни у издательства, ни у автора не возникнет сомнения в том, что эти, как и предшествующие, помянутые в рецензии придирки – дружески заинтересованные): «каждого художника отличает самостоятельный подход к действительности» (с. 3); я бы уточнил: «каждого большого или истинного» и т. п. «Имя Шолохова мелькало в газетах» (с. 69), «на страничках «Тихого Дона» (с. 78) и т. п. Подчеркнутые слова вносят нежелательный оттенок снисходительности. Однообразие оценочных определений создает порою неожиданный, противоречащий авторскому желанию, эффект: «Психологически тонко разрабатывает этот эпизод В. Шукшин» (с. 47). «Шукшин психологически тонко мотивирует перепады...» (с. 48); затем те же характеристики применительно к творчеству Шолохова, Булгакова, затем и Малашкина: «Психологически тонко автор показывает...» (с. 260) и т. д. и т. п. Разные по творческому уровню, лицу, значимости писатели невольно нивелируются в восприятии читателей. Стоит пройтись и по таким повторам, как: «с неослабевающим вниманием следим мы...» и т. п. Немало и оборотов типа: «убеждая... утверждая» (с. 95), «создавая... создает», «утверждает... утверждает» (с. 98), «осталось... осталась» (с. 238); «вспыхнул свет... и вспыхнули аплодисменты» (с. 140) и т. п.

«Можно привести бесчисленное количество эпизодов...» (с. ИЗ); вряд ли так. Лучше бы «немало эпизодов» и т. п.

Есть в статьях и буквальные повторения характеристик тех или иных писателей, чего, видимо, также следовало бы избежать.

Все это, конечно, мелочи, каждый автор знает – без них не бывает, но лучше все-таки обойтись без них, когда есть такая возможность.

Редзаключение на книгу В. Петелина «Познание России. Споры и размышления о современной русской прозе», 32 а. л.

У каждого серьезного критика есть своя главная линия, «лейтмотив» творчества, определяющийся его гражданской и нравственной позицией, устоявшейся системой художественных принципов. В этом смысле книга избранных статей такого критика, несмотря на разнообразие проблематики, будет обладать глубоким внутренним единством.

Это в полной мере приложимо к творчеству известного советского критика Виктора Петелина. Его публикации, как правило, не проходят незаметно. Критические работы В. Петелина, отличающиеся глубоким литературоведческим анализом в сочетании с острой полемичностью, смелостью и самостоятельностью суждений, вызывают подчас горячие споры, оцениваются неоднозначно.

Так было, например, со статьями «Два Григория Мелехова» и «Герои Булгакова», которые, тем не менее, по справедливому замечанию Ю. Селезнева, теперь уже прочно вошли в историю советской критики.

Нет необходимости подробно останавливаться на рассмотрении отдельных работ составленного В. Петелиным сборника, так как в рецензиях Ю. Селезнева и В. Кочеткова дан деловой и обстоятельный анализ. Скажу лишь о том, что книга, выпущенная нашим издательством, должна быть своего рода «избранным» и представить читателю то лучшее, что составляет лицо В. Петелина как критика и что явилось его основным вкладом в развитие современной критико-литературоведческой мысли.

К числу таких произведений относятся, прежде всего, уже названные статьи о М. Шолохове и М. Булгакове. Кроме того, следует выделить статьи «Лев Толстой и современность», «Степан Разин – личность и образ» (рассматриваются романы Чапыгина, Злобина и Шукшина), «Россия – любовь моя» (о так называемой «деревенской» прозе) и «Разгневанная Россия» (о современной «военной» прозе).

В этом составе объем будущей книги – 21 а. л.

При подготовке к изданию автору необходимо перечитать рукопись, чтобы устранить встречающиеся стилистические небрежности и повторы, переработать с точки зрения отобранного состава вступительную статью.

Редактор Е. Ладонщикова.

Примечание. Книга вышла: Мятежная душа России. М.: Советская Россия,1986.

4. Анатолий Жуков. Письма и переписка

«Дорогой Виктор Васильевич!

Сижу в Голицыне, потихоньку работаю и читаю Вашего «Алексея Толстого». С великим удовольствием читаю. Какой удивительный писатель, какая плотная жизнь! И какой это большой, оригинальный мастер!

Конечно, я знал это и прежде, но только вот сейчас, прочитав книгу, понял всю гигантскую сложность его творческой и личной жизни, весь размах его по-русски широкой, жадной до впечатлений и щедрой натуры. Удивительный человек!