Мой замечательный грузин

И вот Сосо начал втихаря выбираться под покровом ночи за пределы семинарии вместе со своими товарищами… Оказывается, в маленьких лачугах на склонах Святой горы проходили его первые встречи с настоящими рабочими-железнодорожниками. Из этих конспиративных встреч разгорался пролетарский огонь. Кобе наскучили просветительские дискуссии в семинарском клубе Девдориани. Он хотел, чтобы кружок перешёл к активным действиям. Девдориани сопротивлялся. Поэтому Коба начал бороться с ним и стал создавать собственный кружок. Вернувшись в семинарию в 1897 году после каникул, он порвал с Девдориани.

Бывший друг Кобы Иремишвили, оставшийся на стороне Девдориани, позже напишет: «Серьёзную и не всегда безобидную вражду обычно сеял Коба».

Надо признать, что по молодости Коба считал, что рождён быть лидером, и не терпел никакой критики. Он прекрасно понимал, что намного умнее и талантливее многих семинаристов, которые были куда более привлекательными и материально обеспеченнее его. Они его считали малорослым выскочкой, он их – недоразвитыми дылдами. Неприязнь была взаимной.

Итак, после разлада образовались в семинарии две партии: одна за Кобу, вторая – против.

Он сблизился с вдохновляющим его со времён Гори Ладо Кецховели. Того успели выгнать и из Тифлисской, и из Киевской семинарий, арестовали и теперь отпустили. Сосо никого так не уважал, как Ладо. Его наставник познакомил своего младшего друга с пламенным черноглазым Сильвестром Джибладзе – тем самым легендарным семинаристом, что избил ректора.

В 1892 году Джибладзе вместе с Ноем Жордания и другими основали Грузинскую социалистическую партию – «Третья группа» – «Месами-даси». Теперь эти марксисты собирались в Тифлисе. Они организовали типографский выпуск газеты «Квали» и принялись сеять семена революции среди рабочих. Джибладзе пригласил юного Сосо на квартиру к Вано Стуруа, который вспоминал, что, желая принять участие в работе партии Сосо, обратился к лидеру группы Ною Жордании.

Он пришёл к нему в редакцию «Квали», где были напечатаны его последние стихи. Жордания, будучи носителем непомерного самомнения, покровительственно порекомендовал Сосо ещё поучиться. «Подумаю», – ответил ему недовольный Сосо. Теперь у него появился враг. Он написал письмо с критикой Жордания в «Квали». Газета отказалась напечатать его, после чего Сосо говорил, что редакция целыми днями сидит и не может выразить ни одного достойного мнения.

Ладо также претила мягкость Жордании. Вероятно, именно Ладо ввёл Сосо в кружки русских рабочих, которые как грибы вырастали вокруг тифлисских мастерских. Они тайно встречались на немецком кладбище, в домике за мельницей около арсенала. Коба предложил снимать комнату на Святой горе. Там нелегально собирались один, иногда два раза в неделю в послеобеденные часы до переклички. Аренда стоила 5 рублей в месяц. Участники кружка получали от родителей деньги на мелкие расходы и из этих средств платили за комнату. Коба начал вести рукописный ученический журнал на грузинском языке, в котором освещал все спорные вопросы, обсуждавшиеся в кружке. Этот журнал в семинарии передавался из рук в руки.

Из школьника-бунтаря он уже превращался в революционера.

Романтический поэт становился убеждённым фанатиком с почти мистической верой, которой он посвятил свою жизнь, в которой никогда не сомневался. Сосо, вчитывающийся в марксистские тексты, в то же время грубил в лицо священникам, но ещё не сделался открытым мятежником, как другие семинаристы до и после него. Пока что он был лишь молодым радикалом, только-только заходившим в воды революции.

К началу 1897 года Джугашвили открыто и даже вызывающе враждует с Чёрным Пятном.

Как-то Абашидзе начал обыскивать их вещевые ящики и даже корзины с грязным бельём. Казалось, что неуёмный Абашидзе – Чёрное Пятно – думал только о том, чтобы изловить Сосо с запрещёнными книгами. Он видел, что юноша весьма одарён и отдаляется от церкви. Это его бесило, и он терял над собой контроль, забывая об элементарных рамках приличия.

– Вы, отец Дмитрий, хотите наше грязное бельё в прачечную отнести, разрешите, я вам помогу, – сказал ему Коба как можно вежливее, при этом смиренно наклонившись.

Это ещё больше взбесило отца Дмитрия.

– Пошёл вон, нечестивая душа! – Он почти кричал, потому что собравшиеся семинаристы начали смеяться над происходящей перебранкой.

– Я-то нечестивая душа? – возмутился Коба. – Разве не вы оскверняете своим безбожным поведением все божественные заповеди? Своими мерзкими поступками, которые противны Богу, вы отвращаете от церкви людей. Калечите им души. Вам должно быть стыдно за то, что в ваших жилах течёт грузинская кровь. Вы её недостойны!

– Недостоен! Недостоен! – поддержали ребята.

Отец Дмитрий, ссутулившись, тенью исчез в глубине коридора.