Мой жених из другого мира? (СИ)

Засыпаю… Надо же как похолодало, будто Арне привез север с собой.

Ещё промелькнула мысль, что по-хорошему надо бы встать и закрыть окно, а то рискую завтра совсем неромантично встать в соплях и слезах, как просто Мария. Вряд ли такая красота впечатлит Арне, поэтому надо…

Горячая ладонь обожгла бедро. Сердце бешено застучало, кровь побежала по венам быстрее. С губ сорвался шумный выдох, я чуть повернула голову и встретилась со взглядом сидящего рядом Арне. Янтарь… пронзительный, прозрачно-жёлтый, полыхающий такой страстью, что внутри сворачивается горячая спираль желания. Хочется думать только о том, как прикоснуться к его губам, провести пальцами по сильным плечам, спустившись к локтям, и немного сжать. А потом снова подняться, скользя по упругой коже, коснуться ключиц, чуть царапнуть грудь, заставив судорожно выдохнуть, задеть соски и ниже — к кубикам пресса, которые хочет потрогать каждая девушка. Потому что это так же сексуально, как изумительная мужская задница. А вы можете продолжать говорить: глаза да глаза у него красивые! Хотя глаза тоже, но любовь должна быть всеобъемлющей, а не только к глазам!

Он словно чувствовал мои не случившиеся прикосновения. Потому что жар в глазах становился все неистовее, а его ладонь поднималась от моего бедра к груди, медленно, но уверенно.

В кровь будто плеснули хмельного вина, сладкого, с привкусом абрикоса. Вроде бы не пьяна, а так легко-легко на душе, и согласна на любое сумасбродство. Как, например, оказаться в его объятиях и ощутить вкус страстных и немного сумасшедших поцелуев. Вплести пальцы в каштановые волосы, потерять возможность дышать и сопротивляться под властью его рук и губ.

По телу пронеслась жаркая волна, тонкая ночная рубашка оказалась смята и отброшена в сторону. В глазах Арне появилось восхищение, которое даже немного смутило, словно он никогда не видел женщины прекраснее меня. Но это было где-то на краю сознания, желание стало куда более сильным, не хотелось думать и что-то осознавать, а…

Арне навис сверху, целуя, лаская, не оставляя без внимания ни один участочек тела. А потом, когда стало невмоготу кусать губы, чтобы не застонать, он оказался внутри. И в этот момент мир вокруг исчез, оставив только янтарный взгляд, запах его кожи, жадные и жаркие ласки и сводящий с ума ритм, в котором двигались наши тела.

Это было долго и быстро, сказочно и правдиво, во сне и наяву. Или всё же только во сне?

Я не понимала, где нахожусь, и что со мной происходит. Но казалось чрезвычайно, до ненормальности правильным, что я вот так лежу, устроив голову у него на груди, а он перебирает мои волосы, пропуская пряди между пальцев. И хочется что-то спросить, но сон сковывает так, что не получается сопротивляться его ласковым тёмным объятиям. Удается только пошевелиться и вздохнуть. И услышать:

— Спи, спи, любовь моя. Теперь у нас всё будет хорошо.

И от этих слов на душе стало спокойно и уютно, будто теперь ни одна невзгода не сможет нам чем-то навредить.

…Я вздохнула и задумчиво посмотрела в окно. Последовавшее после этого утро было полным разочарованием. Проснулась я одна, никаких признаков того, что мы провели ночь с Арне, не было.

Он поздоровался с тёплой улыбкой, коснулся губами моей щеки, даже мягко приобнял. Но при этом не вёл себя так, будто ночью что-то было. Уже потом, сидя за завтраком, пришлось срочно переключать мысли, ибо мучительное: «Сделали мы это или не сделали?» привело к тому, что я чуть не перевернула тарелку на Арне.

Он с беспокойством посмотрел на меня.

— Ты плохо спала? — поинтересовался на удивление тихо и деликатно, даже мои внимательные домочадцы не заметили.

Я даже немного благодарна. Конечно, подмывало спросить что-то неприличное, но сейчас это неразумно. Иначе завтрак превратился бы в публичные чтения эротических снов Полины Пожидаевой.

— Немного не выспалась, — пробормотала я, отводя взгляд.

Почему-то теперь смотреть на Арне было настоящей пыткой. Перед глазами тут же вспыхивали события ночи, а он сам виделся ну в очень неприличном виде.

— Полинка у нас временами любит сделать вид, что не любит людей и медитирует, — влез в разговор Лёшка, который явно истолковал всё по-своему. — Но ты не печалься: длится это недолго, готовит в это время она норм, болтает мало и голова не болит.

И подмигнул нам, весело так, задорно, даже не прикинув, что всё это может грозить шишкой от ложки, которую я очень трепетно сжимала в руках.

Но пока я соображала, что ответить, Арне не растерялся и невинно поинтересовался:

— А ты откуда знаешь? Ты же брат.

Лёшка на секунду задумался, а потом поправил очки и серьёзно заявил:

— Я блюдю, тьфу, блюду её аморальный облик с самого рождения.

Поперхнувшись, я угрожающе постучала ложкой по столу, давая понять, что сейчас она полетит в чей-то лоб.

Однако Лёшку это ни капли не смутило, потому что он хмыкнул и тут же добавил:

— И теперь, Арне, буду блюсти и твой. А то когда ещё выдастся возможность съездить в Норвегию.