Мой жизненный путь

Отец, как и все мужчины, работал на всех тяжёлых физических работах, а мать, как и все женщины, занималась уходом за посевами, прополкой сорняков, а во время уборки хлебов ― вязкой снопов пшеницы и других зерновых. Старшие братья 13, 9 и 7 лет работали с мамой, помогали ей выполнять установленную в колхозе норму. Дома оставался только я один, но и тот имел задания. Раз в неделю мать выпекала хлеб на неделю, утром помещала приготовленные из заквашенного теста буханки в печь и перед уходом на работу показывала, что, когда на часах-ходиках с гирями маленькая стрелка часов будет на такой-то цифре, а большая ― на другой, нужно будет специальной деревянной лопаткой вынимать буханки хлеба из русской печки, складывать на ребро на лавке возле печки, а в конце смочить полотенце водой и накрыть им выпеченный хлеб, чтобы он не пересыхал.

Однажды я не справился с поставленной мне задачей. Дело в том, что после того, как мама поместила буханки из теста для выпечки хлеба в печь, она поставила там ведерный чугун (это 12,5 литров) для томления и приготовления борща. Когда пришло время вынимать хлеб из печи, этот чугун с борщом мешал сделать это. Я взял ухват, подвёл под чугун, но у меня не хватило сил переместить в сторону этот чугун, тогда я взял деревянную округлую скалку, которой раскатывают тесто при приготовлении лепешек, подложил под черенок лопаты и получился рычаг, с помощью которого я приподнял чугун с борщом и стал перемещать в сторону, но чугун задел за какой то выступ и завалился на бок и половина содержимого из него вылилось. Я немного подрастерялся, но тут проходила мимо соседка и в окно увидела, что я что-то орудую в печке, зашла и помогла мне справиться со своим "домашним заданием". Мне тогда было что-то около пяти лет.

Поскольку однокомнатная изба зимой во время морозов сильно остужается, то, кроме русской печи, была чугунная печка, которую называли "буржуйкой", и утром вначале затапливали её, чтобы быстро согреть избу, а далее затапливалась русская печь, которая обеспечивала тепло в течение длительного времени.

Поскольку около избы не было утеплённого хлева, при отёле коровы во время зимних морозов телёнка помещали в избу, рядом с печкой-буржуйкой и надевали ошейник с веревкой, которая ограничивала перемещения телёнка, а главное, не давала ему соприкасаться с горячей печкой. Нам, детям, поручали следить за телёнком и во время подставлять ведерко в моменты, когда он мочился или "ходил по нужде" и всё это выносить наружу из избы на расположенную рядом с хлевом навозную кучу и, таким образом, обеспечивать относительную чистоту воздуха в избе. Хотя какой-то хлевный запашок оставался, но мы к нему привыкали и не обращали на него особого внимания, а главное ― он не вызывал никакой аллергии.

Между прочим, в те времена в деревнях и селах у детей не было ни какого понятия об аллергиях на что-либо, так как ребенок сразу после рождения получал материнское молозиво (вначале лактации), которое укрепляло иммунную систему ребёнку и обеспечивало отсутствие всяких аллергий на всю жизнь. Зато с появлением роддомов ребёнка сразу после рождения отнимали от роженицы и помещали в отдельную кроватку в отдельную палату от всех рожениц и вначале давали смесь молока, а только потом приносили для кормления к матери, то есть практически лишали ребенка молозива своей матери и наносили ущерб его здоровью.

Однако вернемся к телёнку, который был на привязи у печки. В качестве подстилки использовали солому, которую периодически сменяли на свежую. И вот наступила весна, снег стоял, земля подсохла, и телёнка выводили на улицу и пускали без поводка. И тут начинался настоящий цирк. Телёнок, почувствовав свободу, поднимал вверх свой хвост и носился по поляне как угорелый туда и сюда, и крестьяне называли это "телячий восторг". Потом это выражение "телячий восторг" применяли к людям, которые проявляли необычный, сверх меры, восторг по какому-либо событию.