Мой жизненный путь

Кроме того я чувствовал, что многие из дружески относившихся ко мне людей своей духовной жизнью не соприкасались непосредственно с моей; однако они предполагали во мне нечто, что делало мою работу в области познания и многих других областях жизни ценной для них.

Прежние издатели "Магазин фюр литератур" были иного мнения. Для них Штайнер был, несмотря на некоторую жизненную практичность, все же "идеалистом". И поскольку условия перепродажи "Магазин фюр литератур" были таковы, что в течение нескольких лет следовало выплачивать проценты прежнему владельцу, весьма заинтересованному в силу этого в дальнейшем существовании журнала, то он, со своей точки зрения, был вправе искать себе лучшую гарантию, чем та, которая была представлена в моем лице. Моя деятельность среди людей, группировавшихся до сих пор вокруг "Магазин фюр литератур" и "Свободного литературного общества", была для него неясна. Поэтому одним из условий продажи стало то, чтобы соиздателем журнала стал Отто Эрих Гартлебен.

Сегодня, оглядываясь на все эти события, я не хотел бы, чтобы с переходом журнала в мои руки что-либо тогда происходило иначе. Ибо пребывающий в духовном мире, как я уже писал, должен быть знаком с фактами физического мира и переживать их в полной мере. Благодаря моему душевному перелому это стало для меня естественной необходимостью. Неприятие того, в чем я определенно узнавал действие сил судьбы, стало бы для меня прегрешением против моего духо-переживания. "Факты", связавшие меня на некоторое время с Отто Эрихом Гартлебеном, были для меня не просто "фактами". Это были "факты, сотканные судьбой (кармой)". Однако из этих отношений все же возникли непреодолимые трудности.

В Отто Эрихе Гартлебене всецело преобладало эстетическое начало. Во всех его проявлениях, идущих из его насквозь эстетического миропонимания, вплоть до жестов, я ощущал грацию; хотя среда, в которой он вращался, казалась мне часто весьма сомнительной. Эта сторона его души вызывала в нем потребность целые месяцы проводить в Италии. И когда он оттуда возвращался, на всем его существе лежал отпечаток Италии. При этом я относился к нему с большой любовью.

Однако совместная работа в одной области оказалась невозможной. Он вовсе не был расположен "переноситься" в область идей и интересов "Магазин фюр литератур" и "Свободного литературного общества", напротив, он желал и там и тут "проводить" то, что ему внушало его эстетическое чувство. Все это действовало на меня как какой-то чуждый мне элемент. К тому же он то предъявлял свои права как соиздатель, то вновь замолкал надолго, чему способствовали и его долговременные посещения Италии. Из-за этого содержание журнала стало каким-то неоднородным.

При всем своем "зрелом эстетическом мировоззрении" Отто Эрих Гартлебен не мог преодолеть в себе "студента". Я подразумеваю под этим сомнительные стороны студенчества, а вовсе не то, что как здоровая жизненная сила может быть внесено из студенческой жизни в дальнейшую жизнь.

В период нашей совместной работы вокруг него образовался новый, широкий круг почитателей благодаря его драме "Воспитание вступающих в брак". Это произведение возникло не из грациозно-эстетического миропонимания, столь очаровательно проявляющегося при общении с ним, а из "необузданности" и "несдержанности", выступавших не из глубин его существа, а из легкомыслия, что и приводило его к созданию подобных произведений, а также к различным решениям, идущим вразрез с "Магазин фюр литератур". Мало кто знал Гартлебена в личном общении.

После моего переезда в Берлин, где я должен был редактировать журнал, мне естественным образом выпала возможность вращаться в кругах, связанных с Отто Эрихом Гартлебеном. Благодаря этому я мог ознакомиться со всем тем, что имело отношение к журналу "Магазин фюр литератур" и к "Свободному литературному обществу". Но это же доставляло мне и великое огорчение, ибо препятствовало моим встречам с людьми, с которыми еще в Веймаре возникли у меня прекрасные отношения. Как приятно было бы для меня, например, чаще навещать Эдуарда фон Гартмана.

Однако все это было невозможно. Общение в кругах Гартлебена занимало все мое время. Таким образом у меня внезапно было отнято многое из дорогих мне человеческих отношений, которые мне очень хотелось сохранить. Но я принимал это как веление судьбы (кармы).

Благодаря охарактеризованным выше душевным подосновам я мог с полным интересом относиться душой к двум таким диаметрально противоположным кругам, как связанный с Веймаром и примыкающий к "Магазин фюр литератур". Но ни одному из этих кругов не могла доставлять удовольствие личность, общавшаяся с людьми, которые в душевном и духовном отношении принадлежали к полярно противоположным областям общества. Кроме того, при таком общении мне пришлось бы все время оправдываться в том, что моя деятельность направлена исключительно на службу, связанную с "Магазин фюр литератур".